Сибирские огни, 1981, № 4

СТИХИ И—ДЕНЬ БЫСТРОТЕКУЩИЙ 185 ным и работящим миром. Человек с по­ вышенным гражданским тонусом, герой по­ эта остро ощущает в себе все нервные токи и биоритмы эпохи и времени: Наивный человек, ну как решил ты вдруг, что в наш бессонный век бессонница — недуг?! («Бессонница»). Когда он замечает, как малыш «ручонкой смелой» обрывает листки календаря,— у него «аж захватывает дух»: «ведь это сут­ ки, сутки, сутки — любой из сорванных ли­ стков!» Подумать даже как-то жутко, ползет морозец по спине — а вдруг как раз вот этих суток, а вдруг как раз вот этих суток для лучших дел не хватит мне. («Непрожитые сутки»). Если раньше мы могли упрекнуть поэта за неоправданные тавтологии, то теперь ви­ дим, как настойчивое повторение одних и тех же слов, строк или синонимических ря­ дов «работает» на самое идею, эмоцио­ нальную мысль стиха. Если раньше мы от­ мечали кое-где сюжетно-композиционную несобранность, растянутость поэтического рассказа, то сейчас все чаще обращаем внимание на динамичное развитие лири­ ческого сюжета, завершающегося афори- стически-емкими концовками. Например: С каждым годом толще слиток поздравительных открыток, а друзей — все уже круг... Почему бы это вдруг? («Поздравительные открытки»). Или (о встрече двух друзей, когда «вдруг застеснялась, заюлила в моей руке твоя рука»!: И день прошел, и в тягость отдых. И вот сижу, гляжу в огонь, впаяв колючий подбородок в осиротевшую ладонь. («Потеря»). ...Гуманистичен, широк спектр чувствова­ ний и размышлений поэта «о времени и о себе». Ведя серьезный и непростой раз­ говор с читателем-современником о конт­ растах мира и жизни, поэзия И. Ветлугина никогда не утрачивает присущих ей опти­ мистических мотивов, веры в будущее и в человека: Разнообразен ты и многолик, великий мир, во всем подобный чуду. Я окружен тобой, к тебе привык, но до последних дней, наверно, буду тебе дивиться и светлеть лицом и вглядываться жадно и ревниво в того. кто рано утром гонит сон и тянется к часам нетерпеливо. И, значит, снова с утренних минут до самого вечернего отбоя мне руки будет жечь рабочий зуд, завистливую совесть беспокоя. Пафос светлого приятия мира возникает у поэта на широкой и естественной, «рабо­ чей» основе жизни. А это обещает и но­ вые творческие свершения.