Сибирские огни, 1981, № 4

ЦВЕТЫ МОЕГО РАЗЪЕЗДА 127 на матросской фланелевке мне все же стало неловко перед этими людьми. Я лишь сказал землякам, что в годы своей службы тоже старался обеспечить транспортные перевозки, несколько раз плавал к берегам Америки, и прибавил боли тем, кто знал моего Ра™ і комсомольца Володю. Командир пикирующего бомбардировщика, на- тремя орденами, он был сбит над Северным морем в последний месяц Электричка Чита — Могэон отходит вечерами, когда зажигаются огни. Тишина в вагонах, лишь стучат колеса, да встречные грохочут. Когда откроешь окно, слы­ шишь мягкий шелестящий звук. Молодой инженер-путеец едет на станцию Яблоно­ вая. н почему-то видит во мне приезжего, рассказывает, над какими железными дорогами страны протянулись высоковольтные линии, говорит, что и над Яблоновым перевалом подвешена контактная сеть для электропоездов, уже освоенная, привыч­ ная — до самой столицы. В свои юные годы он, коренной сибиряк, работал ма строи­ тельстве Братской гидроэлектростанции, заочно учился в Хабаровском институте ин­ женеров железнодорожного транспорта, бывал 'на стройках БАМа и с гордостью произносит, что с каждым годом расправляет свои могучие плечи Советская Сибирь. Инженер кивает на запад:' давно ли я оттуда, нравится ли Забайкалье? Я киваю: очень нравится. Не хочется вступать в беседу, что-то рассказывать. Надо прожить «шестнадцать мальчишеских лет» на. глухом разъезде, более десяти лет проработать редактором районной газеты на самом дорогом мне ^участке забайкальской земли, чтобы слушать и слушать четкий ритм движения, смотреть и смотреть на мелькающие огни, молча наслаждаться стремительным бегом электропоезда. Я знал, как рас­ правлял свое «плечо перевозок» мой разъезд Тургутуй. С группой писателей побывал недавно н і строительстве крупнейшей на Енисее гидроэлектростанции и на всем пути, где не так уж давно проплыл-проехел Нансен, видел колоссальные преобразования. Многие тысячи гектаров возделанных полей простирались по сторонам пути и на участке от Петровского Завода до Яблонового хребта. Зеленели луга, над тайгой в разных направлениях протянулись' высоковольт­ ные линии с высоченными мачтами. По шоссейным дорогам бежали машины, остава­ лись позади механизированные погрузочные площадки многочисленных леспромхо­ зов/ паслись стада, дымили трубы заводов. Я с нетерпением, ждал начала июля, чтобы снова приехать к земле, где началась моя Родина. Не справляюсь я с постоянно возникающим острым желанием, вроде несколько наивным для очень занятого горожанина: посидеть в июле часок-другой на лесной поляне у горы Туннельной в Тургутуе. В первых числах июля там расцветают в про­ хладе редчайшие в мире кукушкины башмачки с большущими бутонами, склоненны­ ми к земле, и с тончайшим ароматом. Такие цветы я находил лишь в пади хребта КЪ- дар. У подножия этого хребта, и летом заснеженного, скоро проляжет стальная трасса БАМа. И на столике в палатке молоденьких разведчиц Удокана увидел я пре­ краснейший букет альпийских цветов. — А у нас на севере лишь в первых числах августа расцветают кукушкины ла­ потки,— рассказали девчата.— Но только на три дня. Я очень тревожусь за мшистые лесные поляны у горы Туннельной, но ежегодно радуюсь, когда приезжаю: оберегаются распадки от пожаров, никто не загрязняет светлые струи родника возле речушки Кукинки — одного из истоков великого Амура. ...Электричка замедляет ход и останавливается на ярко освещенных путях стан­ ции Тургутуй. Светятся окна новых жилых домов и служебных построек из силикат­ ного кирпича. Горят огни светофоров. А вот в этом старом бараке, возведенном в первые годы Советской власти, были клуб и начальная школа. Кажется, совсем не­ давно я прочитал под портретом на школьной тетрадке слово «Ланин». Большой портрет улыбающегося Ильича вижу сейчас на стенде с плакатами: Ленин привет­ ствует проезжающих рукой, вскинутой к кепке. Бывший моряк, я по-воински отдаю честь дорогому человеку. Если бы не Советская власть, не пришлось бы учиться, по­ бывать в дальних плаваниях, написать книги... Я бесконечно рад и за судьбу своих родителей, почувствовавших счастье сво­ бодной жизни при Советской власти, духовно выросших, обеспеченных в старости.