Сибирские огни, 1981, № 4

124 СЕРГЕЕ ЗАРУБИН — У нас полно таких цветов, выбирайте. Русский дяденька что-то сказал на непонятном языке дедушке-американцу., Тот задвигал бородкой, подхватил обе корзины и, ласково на нас поглядывая, протянул их американке с лисицей на плече. Нет, не приняла она корзин. Вся сияющая, амери­ канка сняла с себя очки, подошла, склонилась к нам, поцеловала и почему-то рас­ строилась. , Возле вагона сомкнулось людское кольцо: иностранцев, пассажиров и, конеч­ но же, менее удачливых, чем мы, девчонок-торговок с их солеными грибами. Нам с Володей объяснили, чтобы мы сами передали женщине, которая теперь приклады­ вала платочек к глазам, несколько букетов. Мы торопливо и обеспокоенно протянули всхлипывающей женщине по два букета самых лучших черно-бархатных кукушкиных башмаков. А потом по чьему-то требованию расступилось людское кольцо, и мы увидели трехногую тележку с колесиками, с черным ящиком наверху и стеклянным -глазком. Откуда только выкатили ее, то наезжавшую к вагону, то оборачивающуюся на строе­ ния разъезда, на нас с Володей, на корзины с цветами и на девчонок с ведерками в рукахі Аппарат стрекотал, а нас расспрашивали на непонятном языке и по-русски: кто наши отцы, учимся ли, давно ли нет хлеба и что такое кино? И мы спрашивали: откуда к нам гости? Все же поняли, что где-то за дальними морями есть город с не­ боскребами и женщину с нашими цветами покажут в кино. Мы еще больше обрадовались и стали всем раздавать букеты. Дедушка-амери­ канец раскрыл кошелек и протянул нам по одной блестящей монетке. Мы оба при­ няли деньги: хоть и дарили цветы, но попробуй-ка полазь за ними по камням! А дя­ денька, говоривший по-русски, ласково взял нас за плечи и повел прочь от между­ народного вагона. — Приоденьтесь немного, воробьи: нельзя в таком виде торговать цветами у вагона. И сегодня же подстригитесь. Я проверю на обратном пути, так и скажи­ те дома. На монеты, оказавшиеся золотыми, мама купила с полмешка муки, а мне и Во­ лоде — штаны из какой-то «чертовой кожи» и голубенькие рубашки со шнурками. Но вскоре рухнули наши «торговые дела». Отец приехал из Читы с какой-то «накрутки и проработки», долго шептался с мамой, долго ругал за что-то себя, а потом строго-настрого запретил нам выходить к вагонам: — Разыгрались перед иностранцами, милостыню приняли? Посмотрят во грани­ цей на несчастных, полюбуются на ваши заплаты... Эх, вы, пескаришки, попались на удуі Напрасно мы рассказывали своему суровому отцу-матросу всю правду. Ведь плакала же тетя из Америки и сперва бесплатно раздавали мы цветы... Отец был не­ преклонен и сказал, что совсем не нуждается в нашей помощи. Несколько раз по­ вторял потом: «Хорошенько учитесь и верните богатеям деньги. Без милостыни про­ живем теперь». В тридцатые годы отца постоянно избирали председателем комитета профсою­ за. Отдежурит.на своих стрелках и торопится на собрание или воскресник, в клуб или на огороды рабочих. Коллективно строили магазин, баню с парной и даже огромную бочку-хранилище, поставленную на возвышение у путей. Каждый паровоз-толкач от­ пускал в нее порцию воды, уходившей по трубам прямо к домам: мойся сколько хо­ чешь. Отец добился, чтобы разъезду выделили «бесплатного коня», и Сивка честно возил для всех дрова и сено. Хоть не из дальних мест, но тяжелые грузы раньше привозили на себе, на тележках или санках. Все же находил отец минуты посидеть с сыновьями на лавочке. Раскурит свою трубку, пахнет дымком и кивнет на поезда. Видите, что происходит, замечаете? Волновался отец, когда шли на запад эшелоны с солдатами или матросами Амурской флотилии, отличившимися в боях на КВЖД, выходил к ним или вставал, провожая. Кажется, совсем недавно двигались через перевал поезда с пушками на платформах — к Маньчжурии. А на разъезде однажды ночевал целый кавалерийский полк, продвигавшийся к границе «своим ходом». Командиры позволили мальчишкам