Сибирские огни, 1981, № 4

108 АЛТАЙ ШАГАЙ омылся ■ нем, чтоб вечная вода наполнила бы мышцы новой мощью. Когда ж пришел он к Огненному Хану, то заявил: «Верни из плена тестя, отдай ему и подданных, и скот. А если не отпустишь Торгон Хана, то выходи на бой, на поединок!» «Ни пленников, ни скот я не отдам,— ему ответил грозный супротивник,— Пусть будет поединок, но в бою, знай, что ты сложишь голову свою». Они сперва подолы подобрали и рукава халатов засучили, потом тягаться стали силой плеч, но никого никто не одолел. Тогда тягаться стали силой пальцев, но никого никто не поразил зазубренною кованой стрелою. Не стало сил у Огненного Хана — он спину показал. Покинул поле, где схватка шла, и к дому заспешил... Но путь ему герой наш преградил. Сказал он: «Отпусти из плена тестя!» Вскричал он: «Отпусти народ, злодей! На волю отпусти, в родные земли. ▲ если не отпустишь Торгон Хана, я Черного Кусающего Буру, клянусь, что приведу. Тогда держись!» Ему ответил грозный супротивник: «Ни пленников, ни скот я не отдам! А Черный Бура... Кто его боится! Веди, коль сам со мной не хочешь биться». Пошел Албат Мзргэн на край земли, нашел места, где страшный Черный Бура, давнишний побратим Алтай Шагая, средь гор спокойно жил да поживал. Они за десять пальцев подержались, затем за двадцать пальцев подержались, по-новому приветствуя друг друга и по старинке чествуя друг друга. Признался Буре наш Албат Мзргэн: «Связался я с волшебником коварным, он носит имя Огненного Хана. Мы е ним сперва тягались силой плеч — никто не пересилил никого, затем мы с ним тягались силой пальцев — не удалось нам поразить друг друга зазубренною кованой стрелою. Пришел я, как велел Алтай Шагай, просить тебя: как можешь, помогай!» «Сын друга, плюнь на Огненного Хана: ворюга он. Пойдем к нему скорее. давно уж не кусал я никого»,— сказал Албат Мэргэну Черный Бура. И дружно в путь отправились они. Когда же Черный Бура увидал заносчивого Огненного Хана, то пасть свою бездонную раскрыл. Он неба верхней челюстью касался, а нижней землю бороздил: как мошку, как зернышко, как слабую пушинку, он Огненного Хана проглотил — со всем его искусным колдовством, со всем его ужасным волшебством. Сомкнувши с лязгом челюсти свои и протянувши дружескую лапу, сказал Албат Мэргэну Черный Бура: «Не забывай меня в своих делах, ни в счастье, ни в беде, ни в дни войны. Зови! — я телом, разумом, душою всегда приду на помощь. До свиданья!» Не омрачилось грустью их прощанье. Всех вызволил из плена на чужбине, всех выручил, всех спас Албат Мзргэн. И каждому вернул его скотину, и каждого отправил в долгий путь на родину. И тестя, Торгон Хана, одел в злато-серебряный халат и всячески, несчастного, утешил. Из всех сокровищ Огненного Хана себе не взял он даже старой плетки, а все раздал он своему народу. Но сам герой ничуть не ликовал, не принимал восторженных похвал за то, что людям волю даровал. ПЕСНЬ ДВАДЦАТЬ СЕДЬМАЯ, повествующая о том, как Албат Мзргэн обручился с несравненной Нойра Ногон. Исполнив все, что долг ему велел, наполнив сердце светлою надеждой, Албат Мэргэи пришел тропой знакомой на старое подворье Торгон Хана. Здесь встретили приветливо его. Поставили отменные закуски, чудеснейшие принесли напитки. И сам помолодевший Торгон Хан с собою рядом посадил героя — высоким гостем звал в своем дому и почести оказывал ему. Сидели. Ели. Вспоминали битвы.