Сибирские огни, 1981, № 4

102 АЛТАЙ ШАГАЙ И если не погибну я ■ бою, то за тебя отдам я дочь свою». Спросил Албат Мзрган у Торгом Хана: «Ходил ты много, многое аидал, а не встречал ли моего отца!» «Встречал! Встречал! — ответил Торгом Хан.— Но ключ к отцовской тайне ты отыщешь, как главную дорогу средь дорог, как средь бурьяна редкостный цветок». Вошел в отцовский дом Албат М»рг»н, нашел в шкатулке матери своей серебряные ножницы и ловко себе он ребра вскрыл, вспорол и вынул оттуда книгу собственной судьбы. И там прочел, что Рыжий Мангатхай сгубил могучего Алтай Шагая, сгубил прекрасного Нохойн Шара, что мстят за »то карою великой... Албат Мэргзн задумался над книгой. «Пойду дорогой своего отца, пойду дорогой дяди своего! — Албат Мэргзн сказал Толи Ногой.— Родившийся мужчиной не боится за праведное дело умереть». Толи Ногой ответила: «Мой сын, еще совсем похожи на пушинки младенческие волосы твои, еще совсем похожи на хрящи младенческие косточки твои». Албат Мэргзн ответил по-отцовски: «Мужчина для того на свет родится, чтобы судьбы своей достичь». Сказал. Коня в дорогу оседлал и, обгоняя ветер, поскакал. ПЕСНЬ ДВАДЦАТАЯ, повествующая о схватке Албат Мэргэна с Рыжим Мангатхаем Он ехал, ехал по горам и скалам и въехал в незнакомую долину, в долине был шалаш из камыша, а там сидела баба-мангатхайка с белесым клювом над провалом рта. Она Албат Мэргэна накормила мясным отваром и вареным мясом, и он поехал от ее крыльца след о след — тропою дяди и отца. Поехал на восток Албат Мэргэн, по вехам на дороге он достиг огромной и неведомой долины, где посреди ее стоял дворец, высокой крышей небо подпирая. Албат Мэргэн хозяина позвал — навстречу вышел Рыжий Мангатхай, на лоб надвинув рыжий малахай. «Ты, обирающий людей в округе, ты, пожирающий людей в округе, не прекратишь ли пакости свои!»— сказал Албат Мэргэн. И, что есть силы, пощечину отвесил Мангатхаю — и встали дыбом волосы того, и высыпались зубы у того. «Ах ты, щенок! — воскликнул Мангатхай,— Ах ты, щенок, что пробует кусаться!» Он стукнул по скуле Албат Мэргэна — как будто камнем в камень, звук раздался, как будто лист железа громыхнул. Албат Мэргэн стоит, не шелохнется, стоит пред Мангатхаем, как скала. Он принял вызов вражеский на схватку и сел в седло, и горячил коня, противника перед собой гоня. В одной долине речка протекала — струилась светло-желтою волной, я другой долине речка протекала — струилась светло-синею волной. «Вот скоро кровь твоя по этим рекам струиться будет!» — крикнул Мангатхай. «А не твоя ль!» — сказал Албат Мэргэн, бодря коня пожатием колен. В долине третьей кости скакуна на глине красной мертвенно белели. Албат Мэргэн лопаточную кость примерил к своему коню и понял, какие кони здесь сшибались грудью, какие здесь боролись исполины: лопаточная кость его коня была длинее той на пол-аршина. Он тихо кость на землю опустил, но сердце перед битвой укрепил. В четвертой же долине он увидел на мертвой и истоптанной земле богатыря неведомого кости. Берцовую он поднял кость с земли, к себе примерил и легко представил, какие здесь погибли исполины, какие здесь боролись великаны: берцовая Албат Мэргэна кость была длиннее той на пол-ладони.