Сибирские огни, 1981, № 3

АПРЕЛЬСКИЙ ЛЕД 79 •> * Ты что, дед?! —на ходу прокричал Сашка.—На утренней зорь­ к е— самый клев!.. А Гаврила Николаевич —тот молча прошел и словом не удостоил. — Едрена корень,—тихо выругался Никитич и пошел на остров. В камышовых крепях здесь держался еще снег а проплешины об­ таяли, пресно пахло волглой землею. Раньше на острове из года в год гнездилась пара лебедей, потому и назвали его —Лебяжьим. Теперь и до этого дальнего глухого уголка добрались люди,— вон, на песчаной ко­ се, видно, целый табор летом был разбит. Полузасыпанный погреб, гли­ няная печурка для копчения рыбы, стол из двух плашек. Жаль, что из двух, три бы надо! Никитич отодрал тесины от кольев-ножек и направился к берегу. Солнце взошло над туманом, который пухло колебался, оседая и истаи­ вая. Камыши и песок были мокрыми, словно после дождя. И тепло было, как в парной бане. — Мужики! Худо дело может быть,—сказал старик, не надеясь уже, что его поймут.—Я дак пойду, однако,—добавил он для острастки. — Да ты погляди, что творится!—завопил Сашка.—Крупняк пошел. — Сматываемся! —коротко приказал Анохин. Однако пока перекусили да собрались —солнце на обед повернуло. И припекало, как летом. От тумана и следу не осталось. Наконец, двинулись в путь. Половину дороги прошли благополуч­ но: лёд еще был хрусткий, держал хорошо, скованный поверху ночным морозцем. Но дальше он стал рыхлиться, расползаться под сапогами. Впереди шел Анохин с огромным рюкзаком за плечами. Пер, как лось, напрямик к видневшемуся вдали берегу. За ним семенил Сашка, торопливо шаркая подвернутыми голенищами резиновых сапог. Замы­ кал шествие Никитич, у него раскинутыми крыльями были привязаны сзади к рюкзаку две тесины. В такт шагам крылья эти трепыхались, из­ дали старик напоминал раненую птицу, которая силится взлететь —и не может. Он часто и тревожно озирался по сторонам; прикрыв глаза ко­ зырьком ладони, подолгу разглядывал смутно темнеющий берег. Потом догнал Анохина, запыхавшись, сказал: — Правее бы надо, Николаич... К устью Карачука идем. Речка там, поди, совсем лед размыла... Анохин даже не остановился, буркнул себе под нос: — Иду, как ближе, а там видно будет... Отвернем, если что. — Правее бы надо,—со вздохом повторил Никитич и стал пома­ леньку отставать. А солнце пекло, озеро струилось расплавленным металлом —больно было глядеть. Все чаще стали попадаться трещины. Они щерились чер­ ными провалами, как беззубые пасти. Чем ближе к берегу, тем лед становился рыхлее. Теперь уже не бы­ ло сплошной массы, а были ледяные столбики, пчелиными сотами при­ жатые друг к другу,— будто повернутые вверх остриями сосульки торча­ ли из озера. И там, где огромные сосульки эти протаяли до воды, поверх­ ность зыбко прогибалась, как болотная лабза, и с журчанием- и чавканьем выступала под ногою синяя студеная вода. Анохин пошел осторожнее, но все равно держал напрямик к ближ­ ней кромке берега и вскоре ухнул по пояс. Опершись на ледобур, без посторонней помощи вылез на лед, сел, кряхтя, стал разуваться. — Правее бы надо,—снова подошел к нему Никитич. — Иди ты!.. Правее-левее —теперь все равно! Он наспех отжал портянки, торопливо обулся и снова рванул впе­ ред. И снова провалился. На этот раз —по грудь. В бешенстве забился, как задавленная хомутом лошадь, но ледяная вода скоро остудила его