Сибирские огни, 1981, № 3

36 АЛТАЙ ШАГАЙ ловить и пожирать бездонной пастью... Спаси ты нас от этого несчастья!» ПЕСНЬ ПЯТАЯ, повествующая о битве Алтая Шагая со Змеем Хозяином Океана Алтай Шагай на берег Океана, на край земли, пришел, на камень сел, давай глядеть на волны. Вынул трубку с берцовую величиною кость и красным табачищем из кисета величиной с рукав набил и высек огонь своим серебряным огнивом — и раскурил курительную трубку, клубами из ноздрей пуская дым. И Океан был тих и нем пред ним. Вставало солнце — верхней половинкой сияло над равниной Океана. Алтай Шагай, готовясь встретить Змея, достал свою заветную стрелу, граненую, с зазубринами сбоку, и, положив ее На лук, сказал: «Стрела моя, коль я в живых останусь, то ты не промахнись в своем полете. Ударь! Пробей злодею кости: и трубчатые — на ногах, и шейный его- змеиный позвонок. А после нырни поглубже в Океан — омойся в нем и возвратись в колчан». Как только возмутился Океан, как только появился страшный Змей, заветная стрела Алтай Шагая взвилась с таким гремучим звоном, что этот звук послышался в округе тринадцати владыкам — как рычанье, а двадцати — как рокотанье гром*. Наседка, оторвавшись от гнезда, косуля, оторвавшись от козленка, лосиха, оторвавшись от лосенка, мать, оторвавшись от своих детей,— все слушали, как мощно, грозно пела стрела богатыря, пока летела. Граненая, с зазубринами сбоку, каленная на медленном огне, заветная стрела Алтай Шагая пробила Змею трубчатые кости и размозжила шейный позвонок, затем нырнула в Океан, омылась и в свой колчан послушно возвратилась. Зачуяв смерть, забился в страхе Змей, завился в кольца, закричал от боли и два плевка кровавых он исторг: один плевок был пестрым, а другой был черным — оба огненными были. И прошипел Хозяин Океана с последним издыханием своим: «Уж если помирать, помрем мы оба — тебе не быть в живых, Алтай Шагай! Плевки, моя надежда. Пестрый с Черным, по всей земле преследуйте его! Испепелите! И, с золой смешайте! В земле и то его не оставляйте!» Тот Черный был величиною с палец, тот Пестрый был с кулак величиною. Друг друга обгоняя, побежали они вдогонку за Алтай Шагаем. Алтай Шагай, со скорым ветром споря, а медленный легко перегоняя, на голубом коне от них спасался. У Черного не доставало прыти, но Пестрый был проворен: он скачками с горы на гору нагонял героя.' попутно опаляя все живое. Увидев, что его вот-вот нагонят, увидев, что его вот-вот настигнут, Алтай Шагай за пазухой нашарил волшебный камень-птицу и швырнул себе за спину: «Стань точильным камне перед погонейі» — так он приказал. И камень-птица пал на землю камнем и девятью горами тут же вырос — такими, что ни сверху пролететь, ни снизу проползти никто не смог бы. Разбился Черный о холодный камень — щепоткой искр усыпался на землю. Но Пестрый был проворен и настойчив: за гребни гор цепляясь, он все девять прожег. Спалил, что на пути попалось, настиг Алтай Шагая, разъярился — и за подол халата ухватился. Заспотыкался конь Алтай Шагая, и зашатался сам Алтай Шагай — как пьяный на седле сидел, качаясь, клонясь вперед и падая назад. Когда вперед Алтай Шагай клонился, то конь ему стелить старался гриву, когда назад Алтай Шагай клонился, то конь ему хвост подстелить старался, когда же всадник в сторону клонился, то конь ему бок подставлять старался. Не помогло. Был Пестрый беспощаден от сгинувшего Змея смерть приемля, Алтай Шагай е коня упал на землю. Лежал герой среди травы сожженной, лежал горой в долине опаленной. И конь стоял над ним и слезы лил по своему хозяину — те слезы.