Сибирские огни, 1981, № 3

32 -АЛТАЙ ШАГАЙ сители этой прекрасной идеи, одержимы общей страстью — испытать судь­ бу до конца, пройти свой земной путь с честью, принести своему народу благоденствие. Д ля этого стоит жить, стоит сражаться, стоит и умирать — даже не однажды. Следует отметить, что именно эта идейно-художествен­ ная направленность прекрасно роднит <г Алтая Шагай» не только со сказа­ ниями других народов Сибири, но и с хорошо знакомыми русскому читате­ лю былинами об Илье Муромце. Видимо, не дело переводчика заниматься анализом народной поэтики, трактовать образы, сюжеты и т. д .— все это лучше сделал бы ученый, фольклорист, да и в специальном объемном труде. Хочется надеяться, что читатель сам разберется, что к чему, и сам соотнесет прочитанное им ска­ зание с уже известными ему другими сказаниями других народов. Надеюсь, что он, прочтя сказакие до конца, поймет, почему долгие зимние вечера и ночи бурятские слушатели в отдаленном прошлом просиживали на кошмах в своих юртах так долго, что не замечали бега времени — сидели, слушая улигершина, который стих за стихом неторопливо пел им один улигер за другим, приобщая людей к эпосу — сокровеннейшей памяти народа. Напоследок хочется несколько слов сказать о принципе данного перевода. Один из первых переводов бурятского эпоса — улигера <Аламжи Мэр- гэн» — был сделан в тридцатых годах И. Новиковым. Переводчик Макси­ мально сохранил устную исполнительскую стихию стиха в переводе, пото­ му читается перевод трудно. Последние переводы « Гэсэра» игнорируют начальную рифмовку строк, они сплошь зарифмованы конечными рифмами, потому кажутся искусственно русифицированными. Бурятская народная поэтика предполагает анафоричную рифмовку — рифмуются начала строк,, начальные слоги, а не конечные, как в русской. Передать этот канон не просто, но оказалось по силам русскому стиху. Разностопные строки улигера потребовали четкой ритмической организа­ ции — так пришел пятистопный ямб, емкая эпическая стихотворная струк­ тура, по-родственному включающая в себя собственные бурятские имена. Кстати, потребовалась некоторая адаптация собственных имен: в ори­ гинале они пышны, длинны, имеют совпадения. Переводчик здесь пошел по линии упрощения имен. Сплошной текст улигера был разделен на крупные эпизоды — песни, те, в свою очередь, разделились на абзацы, а уж стихо­ творные абзацы стали рифмоваться как по-бурятски — сначала, так и по- русски — в конце. Сделано это с единственной целью — сохранить в перево­ де поэтику оригинала, но так, чтобы текст был удобен для чтения. К сказанному хочется добавить только, что работа над переводом <г Ал­ тая Шагая» доставила истинное наслаждение переводчику, показала давно знакомый народ с неведомой стороны, приобщила в первочтении к заповед­ ному богатству духовной жизни бурятского народа. Отдельным изданием «Алтай Шагай» выйдет в Восточно-Сибирском книжном издательстве. ВСТУПИТЕЛЬНОЕ СЛОВО СКАЗИТЕЛЯ Ну-ка рассядемся в юрте рядком, ну-ка еще одну сказку расскажем. Будем былые дела ворошить, будем, пока не задремлем, рассказывать. Свечи зажглись у большого дворца.., С вечера мы до утра не устанем битвы и подвиги перебирать — бывшее вновь оживляя, рассказывать. Свечи горят у большого дворца... Светом минувшего наши сказанья накрепко связаны — надо развязывать, надо хотя бы одно да рассказывать. ПЕСНЬ ПЕРВАЯ, повествующая о чудесном рождении Ам Шагая. Давным-давно все это было — темным-темно тогда на свете было. Когда еще был толстым вечный снег, а на лугах трава — вечнозеленой. Когда еще всемирный Океан из берегов не выходил высоких. Когда ещб кормилица Земля едва-едва вращаться начинала. Когда тринадцать мировых морей еще озерами стояли. Когда на Север Ангара и Лена ручьями, а не реками текли. Когда Царь-рыба плавала мальком. Когда великий хан тайги Олень еще был жидконогим олененком. Когда орлы, властители просторов,