Сибирские огни, 1981, № 3

ЧЕТЫРЕ РАССКАЗА В ФОРМЕ СТАРИННОЙ СЮИТЫ 29 Она не то чтобы царила. В суматохе шейка вообще трудно царитъ. Была всего лишь естественна, свободна. Но,— странно!— чем больше в ней было свободы, тем сильнее это сковывало партнера. И свобода ее вряд ли объяснялась профессиональным умением танцевать — она ведь никогда много не танцевала на вечерах. Движения гибких рук й легких босых ног, вместе с завихрениями краев платьица, обладали той красо­ той, какую имеет все то, что принадлежит Естественному. Движения эти были хороши просто нотому, что были целесообразны, и они были откро­ вением в той мере, в какой откровением может быть только природа. Казалось чудом, что в ее, всегда волнующем насыщенной медлен­ ностью, теле мог поселиться этот бешеный ритм... Она будто бы рассре­ доточила свою плавность по мельчайшим вихревым движениям рук и бедер, она сделала быстроту темпа — гармоничной, горячность — напол- ненно-мягкой, как легато в быстром пассаже. Гибкость и грация являлись не от выучки, а из потайных недр ее тонкостанного ладного тела, где, не стесненная рассудком и ложными запретами, радовалась сама жизнь. Глаза ее остро следили за движе­ ниями партнера, она ловко уходила из-под его рук, уворачивалась, вы­ скальзывала, будто пролетала сквозь него по воздуху, й чуть ли не де- ■лала ему длинный нос, когда, замешкавшись, он упускал свою добычу. Один раз он чуть не врубился в стену, двигаясь к ней по инерции и хва­ тая воздух там, где ее уже не было, а она за его спиной три раза хлоп­ нула в ладоши — ку-ку! —и он вынужден был поворотить вспять. Он на­ ступал, она ускользала. Он уже сам не понимал, что движется по ее зову, стремится по ее прихоти, вместо тяжелого пугала становясь раз­ досадованным искателем счастья. Каменный огонь гонял мужскую и женскую тени по стенам и потол­ ку, вводя, как контрапункт, ритм своей пляски в их танец. Пламя делало смуглым ее лицо и высекало искры из глаз под низким лбом, окаймлен­ ным далеко назад летящими прямыми волосами. Цивилизация дала тре­ щину, рассыпалась в прах. Это был почти ритуальный танец каменного века. В игре были только тело и языки огня. Спокойно, неодолимо, властно она переводила балдежно-шалопайский шейк в таинство, прев­ ращала тряску и суету в миф. В магическом кругу танцевального пятачка проигрывалось вечное со­ перничество Мужчины и Женщины — через ритмический язык жеста. Мужчина, охваченный яростной жаждой, наступал, соразмеряя движе­ ния только со своей целью, делая их орудием простого намерения, счи­ тая, что поступает честно и логично. Женщина, идя навстречу, выскаль­ зывала; уступая, пряталась. Она превращала стремление в игру и цель — в повод для игры. Она прислушивалась к голосу Божества. Тело мужчины четко фиксировалось в пространстве. Он утверждал себя кон­ кретностью, обоснованным бытием. Женщина была везде и—нигде, об­ манчивый блеск ее глаз возникал повсюду, чтобы исчезнуть; гибкое тело струилось подобно пламени, она утверждала себя своей нереальностью и призрачностью, она была полем притяжения, которое нельзя взвесить и до которого нельзя дотронуться. Она не то, чтобы гармонировала с му­ зыкой. Она сама была музыкой. И для тех, кто понимал смысл происхо­ дящего, высокая чувственность ее ритуала была событием, страшным по откровенности и красоте. * ...Он победил. У него были неутомимые мышцы. А у нее — больное сердце. Задыхаясь, она села на подоконник, полузакрыла глаза. Живая под платьем грудь, часто дыша, агонизировала и успокаивалась. Торже­ ствуя и рыча, он коснулся ее. Она замотала головой, сжалась. Через ми-