Сибирские огни, 1981, № 3

ЧЕТЫРЕ РАССКАЗА В ФОРМЕ СТАРИННОЙ СЮИТЫ 27 С наступлением тепла любила обнимать деревья. Нюхать растертые пальцами почки и землю — с прелью, с навозцем,— тленьем и'жел.аньем набухшую. Дружила с догами, с овчарками. Хорошо- чувствовала соседство больших, сильных животных. Повиновалась только самой себе. Хулителям Марины преподавательница гармонии Мария Викторов­ на сказала как-то в учительской: — Очень грустно это. Мне сегодня показалось, что мы станем людь­ ми тогда только, когда непонятное начнет чаровать нас, а не раздра­ жать. В положенный срок Марина кончила музыкальное училище, блес­ тяще сыграв экзаменационную программу. Маринин педагог вздохнул после ее последней игры на весь зал так, будто вышел на волю из за ­ ключения. Их курс слыл как большой и отчаянный. Отметить окончание решили с размахом, так, чтоб всем чертям тошно было. Арендовали пустующий коттедж в академгородке, настоящий, шикарный, с просторным холлом, верандой, столовой комнатой и асфальтовыми дорожками, ныряющими от крыльца прямо в лес. В холле стоял большой настоящий камин. В столовой комнате стол был накрыт по-японски, почти на самом полу, и он получился длинным, как самая задушевная тема Рахманинова. Был вечер и была ночь. Пили без кавказских затей —просто, по-деловому, немногословно. Тостов было все равно столько, что красноречия не хватило бы. Сидели возле яств прямо на ковре, по-турецки. Не пригодившаяся здесь мо­ дельная обувь антрацитовой кучкой светилась в углу (многие, когда по­ шли танцевать, так и оставили ее там). Кроме девушек-выпускниц были преподаватели, не меньше студентов измученные канителью выпуска. Они пили за здоровье — своё собственное и каждого в отдельности. Иногда закусывали. Блаженное чувство, что не надо больше чихвостить, отчитывать, честить, стыдить, внушать, подстегивать, мылить шею этим милым девочкам и что можно теперь, расслабившись, махнуть, наконец, рукой на них и на себя,—это чувство, собственно, и было их недолгой сегодняшней радостью. Танцы решили устроить в холле, где горел камин. Лампы не были включены; снизу на танцующих бросали клочьями свет обегаемые огнем поленья. Ноги, спины, раковины ушей высвечивались тускло, призрачно, как от костра —фигуры в ночном лесу. Здесь подошла бы меланхолич­ ная, в глубину уходящая музыка, типа медленных печальных вальсов, кто знает, написанных ли вообще когда-нибудь для ночного леса. Но их не могло быть, а была, конечно, пестрая смесь роков, шейков, твистов, ералаш из саксофонов, гитар и мяукающих звезд вокальной мировой эстрады. Вчерашние студенты ошалело носились по сумрачному холлу, отплясывая кто во что горазд, но властный ритм ночного пламени и зов сумрака гасили пыл то у тех, то у других, и тогда одни опускались на пол, возле едва различимых стен, обняв колени, вглядываясь в огонь,— другие уходили прочь в молчанье холода, в неподвижный, густой от тем­ ноты лес. Единственный из всех участников торжества был неутомим—Мари­ нин педагог. Никто в нем не предполагал такой энергии. Он громче дру-