Сибирские огни, 1981, № 3

ЧЕТЫРЕ РАССКАЗА В ФОРМЕ СТАРИННОЙ СЮИТЫ 17 вплеталось в серую литургию дождя. Сказанное в полный голос слово казалось голым, как Ева в рабочем президиуме. Говорила молодая педагогша, кончившая консерваторию года три тому назад. На ней были расклешенные голубые брюки, розовая кофта прекрасной самодельной вязки, кольца на запястьях и кольца на паль­ цах, подвески, серьги. Все это звенело, переливалось и двигалось в то время, как она говорила с большой активностью: — Нет, скажи —фифа! Вчера, видите ли, не явилась на урок. Спра­ шиваю, в чем дело; она, слушайте,— заявляет, что у нее умерла лучшая подруга. А кто, думаете, подруга? Фофанова с дирижерского, вот кто. Она сейчас в туалете марафет наводит, еще на тот свет, по-моему, не со­ бралась. Я,— ты мне дурочку не ломай с этими похоронами,— говорю. Говори правду. Она мне: «Я и так правду. Она умерла потому, что пре­ дала меня». Это, говорит, хуже любой смерти. Ну, смеху, представляете, было над ней... .— Анекдот,— сказала Первая вязальщица. — Член комитета, общественница... Совсем уж,— сказала Вторая. — Ничего себе анекдот. Такую причину выставлять. Обнаглели, Еще, главное дело, смотрит так, что как будто... Соплюха. Шаги Марии Викторовны сделались слышнее, приблизились, оста­ новились. — Она действительно вам так сказала? — Ну! Еще и посмотрела, глядите, будто я... — Где она сейчас? — У завуча. Пускай теперь ему расскажет про свои похороны. Ни­ чего, я там шепнула пару слов, он ей такого разгону.... Ничего. * Мария Викторовна повернулась, не дослушав. Она пошла к двери. У нее вдруг образовался громкий мужской шаг. Все замолчали. Что-то неприятное случилось, чувствовали. А— что? Она у дверей вдруг остановилась. Обернулась резко. — Слушайте, объясните, почему вам так необходимо видеть в них гадов? Растолкуйте мне. Почему надо чувствовать и говорить, что перед вами на ученических скамьях сидят ничтожества?! Никто ничего не ответил ей. Гнев Марии Викторовны был страшен не в силу ее авторитета, совершенно бесспорного, а потому, .что вклады­ вала она в этот гнев, как и во все, что делала — всю себя. Могла бы и стулом запустить. Молчали. Только у педагогши с кольцами по лицу, мучительно малиновому, расходились пятна и досадно портили ее,—в целом интересный,— анфас. У завуча было много народу. Человек совсем запурхался с бумага­ ми и делами. Он одному подписывал разрешение, другому делал разнос, третьему, говорящему, почти не слушая,— туманно и глубоко глядел сквозь переносицу. Таня ждала своей очереди, сидя нд стуле возле не­ сгораемого шкафа. Сидела безучастно, не обнаруживая ни волнения, ни страха. Она отсутствовала. Не похоже было и на то, что она о чем-то размышляет. Ее просто не было —ни здесь, ни где бы то ни было. — Простите, я на минутку...— тихо сказала Мария Викторовна, на­ клонившись к завучу.—Мне нужна вон та девочка. Не возражаете, если заберу? Завуч смутился и зашелестел на столе бумажками. Он, в сущности, был добрый человек и рад случаю избавиться сегодня от необходимости лйшний раз устраивать кому-то втык; ведь это, как правило, было про­ тивно и бесполезно. Однако... — Я все знаю,— предупредила его взгляд Мария Викторовна,— и мы с вами об этом поговорим. Не здесь, конечно. 2 Сибирские огни № 3