Сибирские огни, 1981, № 3

180 СЕРГЕЙ ПЛЕХАНОВ сок холста, ровный, без единого дефекта, припас для хорошего случая. Он стал на­ тягивать его, все еще не веря, что он ему пригодится. В настенном календаре поме­ тил день первого сеанса». А когда генерал явился вновь и художник увидал звезды на погонах, у него «засосало под ложечкой, обнесло голову. Только бы написать. Толь­ ко бы! Генерал так индивидуален, так не­ похож на других военных, что писать его будет одно удовольствие. Но что сделать, чтобы не дрожала проклятая рука?» Читаешь и диву даешься: неужели про­ заик думает уверить нас, что эта суетливая личность с ухватками старорежимного порт­ ного — подлинный интеллигент. Нет, мне рисуемся скорее духовный потомок того чеховского чиновника, который генералу на лысину чихнул да потом с перепугу по­ мер. Ну, да бог с ним, с Зимневым. Вот писа­ тель Старостин и Лобанов брседуют об искусстве. Тут бы самое место дать героям романа показать себя во всем блеске сво­ его интеллекта. Но А. Блинов почему-то предпочитает казенный пересказ: «говори­ ли о Полторанове, Сарьяне, Кончаловском, о гравюрах бельгийца Мазереля, который писателю нравится за его веру в человека, и скульптурах француза Майоля, чья лю­ бовь к красоте женского тела родила не­ мало настоящих шедевров, картинах аме­ риканца Уайеса, показавшего бесконечно доброе влияние природы на внутренний мир человека...» Потом Сергей рассказыва­ ет, что недавно работал (взгрустнулось, и захотелось чего-то нового) бетонщиком. «Услышав о комбинате, Старостин оживил­ ся, стал расспрашивать». Но узнал только: «А стройка интересная. Увлекся. Душой отошел». Вот и все. Какие-то мелкие, не­ значащие слова. Так и не поняв, почему Старостин вдруг заинтересовался стройкой, что нашел там для себя Лобанов, читатель расстается с ними. «Условные интеллигенты» А. Блинова, не подтверждающие в ходе повествования из­ начальной претензии, тем и неприемлемы, что механически увязанные с ними темы гражданственности искусства, борьбы за реализм, как единственно полноценный творческий метод, принижаются до уровня неких мыслительных штампов. Мне, напри­ мер, неприятно узнать, что живописец, ки­ дающийся от «Раков» к «Браконьеру», со­ бирается изобразить поход войска Дмит­ рия Донского на Куликово поле — какой-то сомнительный отсвет ложится на этот гран­ диозный исторический сюжет. Хотя словес­ ные описание картины вроде бы и верны, и привлекательны по мысли. А помянутое уже карикатурное «хожде­ ние в народ», когда Лобанов выслушивает от Фомича бодряческую сентенцию о смыс­ ле жизни! Все вроде бы правильно: имен­ но у народа, у простых людей, носителей совокупного опыта национальной истории, черпает всякий по-настоящему культурный человек знание и понимание действитель­ ности. (Достаточно вспомнить о духовном перевороте, происшедшем в душе Пьера Безухова после разговора с Платоном Ка­ ратаевым.) Но такие вот опереточные фо- мичи способны вызвать лишь раздражение. Для сегодняшнего дня во всех сферах искусства характерен как раз бескомпро­ миссный, нравственный поиск. И в этом смысле особенно многообещающей пред­ ставляется проза об интеллигенции. Обра­ щаясь к различным поприщам, на которых заняты люди умственного труда, литерату­ ра стремится глубоко осмыслить суть про­ цессов, происходящих в современном об­ ществе — именно герою-интеллигенту чаще всего передоверяет писатель выявление и оценку наметившихся тенденций социаль­ ного развития. Ведь его искания идут не по линии внешнего наблюдения и регистра­ ции фактов. Идейные конфликты уходят зачастую на глубину, выражаются в отно­ шении людей к своему делу. Внутренняя работа каждого человека важней для об­ щества, чем иные громкие декларации. При этом характерное длд сегодняшнего дня усложнение, обогащение всех общест­ венных структур находит зримое отражение в прозе последних лет. Чутко отмечая по­ лутона, переходные типы, она ищет героя- созидателя подлинных духовных ценностей, активно противостоящего всему тому, что связано с психологией потребительства, иждивенчества. Этот герой — наследник ве­ ликих нравственных традиций нашего на­ рода. I