Сибирские огни, 1981, № 3

!70 АЛЕКСАНДР КУХНО мейцам, находящимся на излечении в Н-ском госпитале», опубликованное в «Со­ ветской Сибири» 1 января 1942 г. Я долго разыскивал оригинал этого письма на фран­ цузском языке и, наконец, нашел его. Письмо хранится в исполкоме советского общества Красного Креста, в личном деле Аделы Николовой. Написано письмо рукою Николовой, ве­ роятно, под диктовку. Четкий, почти калли­ графический почерк. Ни одной помарки. Но здесь же подшит к делу небольшой блокнотный лист, на котором буквально на­ царапано несколько слов: «Прежде чем умереть, я хочу видеть тех, кто послал мне эту вторую родину. Л е ж е н». Тщательно изучив записку и письмо, я пришел к выводу, что они написаны в один день. Записка возникла раньше, как начало письма, как попытка Лежена написать его самостоятельно. Он хотел видеть товарищей по партии, работников Коминтерна, членов ЦК МОПР, хотел беседовать с бойцами Красной Ар­ мии, понимал, как важно ему появиться в госпитале, но прийти туда не мог. Хотел написать письмо — и тоже не мог: силы покидали его. Тоненькая ниточка жизни могла оборваться в любой момент. К ост­ рой физической боли, к которой он давно привык, вдруг примешалась жуткая то­ ска от сознания собственной беспомощ­ ности и одиночества. Родной Париж был теперь так далеко, что, казалось, никаким воображением до него не дотянуться. От­ туда приходили вести, одна страшнее дру­ гой. Арестованы и расстреляны тысячи коммунистов, среди них немало его лич­ ных друзей. Разгромлена «Юманите», где так сердечно провожали его в Советский Союз. Марсель Кашен напутствовал Леже­ на. Где он теперь, кто скрывает «папашу Марселя» от гестаповцев? По улицам и площадям Парижа маршируют гитлеровцы. Правда, чтобы как-то успокоить Лежена, Адела регулярно читала ему сообщения о многочисленных диверсиях, во Франции началась партизанская война, «Юманите» продолжала выходить подпольно, комму­ нисты прилагали все силы, чтобы создать единый фронт Сопротивления. Но старый коммунар отлично понимал, что только победы Красной Армии принесут освобож дение его родине. Иногда ему казалось, что он лежит не в номере новосибирской гостиницы, а в кремлевской больнице или в зимнем Пере­ делкино. Он ждал: не сегодня, так завтра придут к нему люди и расскажут подроб­ но о товарищах-коммунистах, о тех, кто остался там, в оккупированной Франции. Скрипнула дверь. Лежен поднял тяжелые веки и увидел Аделу. Она помогла ему одеться. Лежен взял с тумбочки трость, сделал несколько шагов по комнате (все шло отлично!), за столом устроился по­ удобней, вырвал из блокнота лист, обмак­ нул перо в чернильницу. С чего начать? Не думать о смерти он не мог. С нее и начал: «Прежде чем умереть, я хочу ви­ деть...» Видеть! Но кого и что видеть?.. Марселя Кашена, Париж, Москву, раненых красноармейцев в госпитале? Что может он видеть, когда клочка бумаги не видит перед глазами!.. Руки трясутся, его бьет озноб, лицо покрывается испариной. Встре­ воженная Адела пытается отобрать у него ручку: «Адриен, прекрати! Я напишу за те­ бя!» Но он упрямо горбится над расплы­ вающимся белым пятном бумаги. Ах, как глупо! Письмо уже не написать, хватило бы сил закончить первую и единственную фразу. Вместо боевого коммунарского по­ слания получается предсмертная записка, и надо в несколько слов уложить все, чем он живет в свои последние дни, парижский коммунар,— любовь к Франции, благодар­ ность Советскому Союзу, ненависть к фа­ шистам и уверенность в победе. Огромным усилием воли он дописывает эту фразу. Через час или два Лежен диктует: «Новосибирск. 29.ХІІ.1941 г. ...Вы, мои дорогие и молодые воины Крас­ ной Армии, защищаете Великую Октябрь­ скую социалистическую революцию. Вы бо­ ретесь не только за свободу и счастье молодого поколения Советской страны, но и за свободу и счастье молодого поко­ ления всего мира... Я — последний, который боролся на бар­ рикадах Парижской Коммуны во имя сво­ боды человечества 72 года тому назад, был тогда так же молод и смел, как и вы, и я с ненавистью смотрел на тиранию...1 Я уже очень стар, мои дорогие, чтобы лично посетить вас. Но я хочу, чтобы это письмо попало в ваши руки к Новому го­ ду, хочу еще раз пожелать вам скорейшего выздоровления. Да здравствует славная Красная Армия! Да здравствует Парижская Коммуна! Ветеран Парижской Коммуны А. Л е ж е н». Адела и мысли не допускала о смерти Лежена. Она решительно исключила из письма неудачную записку. На следующий день приехали мопровцы, нанесли подарков, да столько, что Лежен запротестовал, потребовал немедленно от­ править все продукты в госпиталь. Тогда Анна Андреевна Додонова объяснила, что не может выполнить его требование, пото­ му что подарки не только от новосибирцев, но главным образом от трудящихся Нарым- ского округа, и зачитала новогоднее позд­ равление председателя Нарымской моп- ровской организации. Письмо растрогало Лежена, и он сдался. Потом появились журналисты из «Совет­ ской Сибири», чтобы сфотографировать коммунара. «Снимайте, но только вместе со всеми!» — заявил Лежен. Чувствовал он себя превосходно. Давно вокруг него не собиралось столько народу. Пока фотограф устанавливал камеру, прикидывал, как ему втиснуть в кадр всех присутствующих, Ле­ жен потихоньку поднялся с кресла и пе­ ребрался в комнату Аделы. Сбросил ха­ 1 В письме у Лежена ошибка. Надо: «70 лет тому назад...».