Сибирские огни, 1981, № 3

ЧЕТЫРЕ РАССКАЗА В ФОРМЕ СТАРИННОЙ СЮИТЫ 13 ...Ноктюрн дошел почти до середины. Грешный экзаменатор думать забыл о том, что музыка была включена для отгадывания и что давно пора нажать на рычажок. Плевать ему было на это. Потому что давно уже не существовало ни «дополнительного вопроса», ни студента, кото­ рому он задан, ни даже самого экзамена. Было —пленяющее и дальнее, явившееся вне времени и пространства звучание тайны. Награда за бес­ сильные часы перед зачетками, табелями, ведомостями. Был праздник минуты, голос далекого гения, приветливая ласка Небес. Он медленно, наконец, передохнул и посмотрел на сидящих,—прос­ то из привычки искать отклика на лицах тех, кто слушает. Но они (те, кто пыхтел за столами и готовился), конечно, ухом не вели. А сам экза­ менуемый... Как, разве он?.. Нет, вы только посмотрите, как он серьезно, задумчиво и, кажется, с тайной радостью слушает музыку. Даже голову наклонил набок. Каков!! Роман Петрович вгляделся пристальнее. А ведь, черт возьми, осно­ вательный парень. Если взглянуть пониже прыща (теперь, наконец, при­ шла охота это сделать), то можно отдать должное его довольно правиль­ ному носу, крупной устойчивой челюсти, развитой вширь груди. У него крепкие мужские руки. Руки крестьянина. Боже мой, разве он виноват, что в детстве его никто не приохотил к классике, что даже по радио-то слушать музыку у него, вероятно, времени не было. Ну, а его этот тром­ бон и спортивные марши —до классики ли тут? Серьезно. Стоило бы им заняться. Парень-то хоть и недалекий, но дельный. Роман Петрович вспомнил, как этот самый студентик почи­ нил — по собственной инициативе—замок в двери его класса. Нет, в самом деле. Слушает. И к а к слушает! Должно быть, забыл, что надо всего-навсего угадать название вещи. Выходит, их охватило — одно ... Что, если здесь зерно души настоящего музыканта? А тема движется... Опять этот божественный выдох в минор. Просто сердце заходится. И мелодический орнамент, колдовское кружево чаро­ дея, становится все сложней и прихотливее. Вот что. Поставим-ка мы этому, в целом симпатичному человеку, «два». Для его же пользы. Пусть позанимается еще. Пусть не скидывает с плеч, абы побыстрее, великую музыку. Пусть он ее подержит на слуху еще раз. Поймет. Почувствует радость. Ведь музыкант же он, черт возьми. Ведь надо ж ему учиться любить! Пора, в самом деле, ставить точку на этой традиции духовиков —ничего не знать и не видеть дальше своего мунд­ штука. Роман Петрович зажмурился от сладкой решимости. Он, конечно, • поставит «неуд» и, при всем том, не выгонит чудака с экзамена. Он по­ просит его остаться, Он отдаст ему этот вечер: будет играть для него ма­ зурки, прелюдии, ноктюрны. А если надо — принесет ему свои собствен­ ные пластинки. Не жалко. Ведь надо же что-то и с этими людьми делать, иначе зачем вся его так называемая педагогическая работа. Роман Пет­ рович испытывал угрызения совести: он-то еще позволял себе язвить и иронизировать над парнем, а ведь каждому дураку ясно, что это меша­ ет сосредоточиться. Хорош педагог. И вообще, как он этого человека не понял раньше?