Сибирские огни, 1981, № 3

10 ЛЕВ ШТУДЕН — Не надо. Ближе к.делу. — ...который представляет собой эпоху в развитии... Нет. он не мог не прокрутить свой перечень фраз именно в том по­ рядке. как он их где-то видел. У парня тяга к последовательности. Здесь уж ничего не поделаешь: магнитофонная лента способна вещать только то, что на ней записалось. Правда, была надежда, что после вступитель­ ных фраз запись будет не такой тщательной. Так и есть: — ...он жил очень бедно, кончил консерваторию и вышел на боль­ шую дорогу. — Это зачем — грабить, что ли? — А..? — Что он там, на «большой дороге», делал-то? — Так, это... Музыку писал. — Какую музыку? — Гениальную. •* — Не может быть. — У меня так записано. Вы на лекции говорили. — А-а... И что же у него за пьесы? — Ну, это. Мазурки, этюды, прелюдии, полонезы, ноктюрны. — Так. (Рука Романа Петровича, навострившаяся было ставить «неуд», остановилась.) А все-таки, были у него в жизни события, кроме учебы в консерватории? — А как же. Он потом поехал в Париж в гости к писательнице Жорж Санд. Роман Петрович вздохнул. Ладно, ему приходилось слышать и не такое. Одна девушка-пианистка, например, сказала, что композитор Глинка в своих музыкальных образах «раскрыл русскую женщину со всех сторон». А Гайдн, по словам одного хоровика, был «штатной едини­ цей в монастыре имени святого Степана». Да мало ли! Этот фольклор просто необъятен. Здесь-то еще куда ни шло. — Хорошо. Покончим с биографией, перейдем конкретно к его му­ зыке. Что вы можете сказать о ноктюрне Фа Мажор? — Там, ну, у Шопена очень определенное настроение, — Что?.. — Оп... определенное. — Это неопределенно. — Ну, как бы. Оно... Я, если можно, подумаю. Мне нужно.., это... мыслительный процесс, Глубокий вздох. Складка на лбу — вроде трудового рапорта о рабо­ те мысли. Прыщ сияет, как планета Марс. Ох, влепить бы ему лебедя и вытурить к чертовой матери. Или рано? Ведь что-то все равно он говорит. Роман Петрович встаА и прошелся по классу. Плохо, когда ересь прет не одиночными рыбинами, а сплошным косяком. Тут не отдохнешь, не расслабишься. Если, к примеру, отвечает хороший студент, можно по­ дремать, смягчить внимание. Он давно постиг секрет,— как прямо на экзамене погрузиться в нирвану, отключаясь почти совершенно, лишь на периферии ума сохраняя контроль. Он слушал звуки ровной, уверен­ ной речи, слушал музыку интонаций, но в смысл не вникал, ибо инстинкт подсказывал, что ответ идет без сучка и задоринки. Ошибка, если ее до­ пускал студент, фиксировалась там же, на периферии ума, и почти без промаха: у него тогда возникало ощущение, что в стройную музыку ор­ кестра вламывается подвыпивший фагот. Но попробуй, отключись, если