Сибирские огни, 1981, № 2

86 С Е Р Г Е Я П Е С Т У Н О В ' — Нет драчливей птицы — воробья! — тут же шутку подхватил Николай Владимирович.— Но воробей — птица компанейская. — Значит, воробьи летают стаями? — переспросил Орлов, не поднимая острых глаз, отягощенных какими-то неотвязными тяжелыми думами и усталостью. — Стаями,— согласился Борис Радецкий. — Всем кагалом батьку легше бить,— поддержал я Борю. — Это верно,— согласился секретарь.— Бить — не любить, знай себе, размахивай... Потому за орлом и воробьи летают. — Стаями,— пояснил Борис. — Ну, что, похрумкаем огурчики? — снова егерь гнул свое. — Но одиноко не улетишь далеко,— грустно заметил секретарь. Солнце, затянутое легкой марью принагретой земли, шло книзу. За- погуливал прохладный ветерок, живность на Заповедном озере приустала озоровать, утихомирилась. Многие птицы, сунув клювы под крыло, подремывали, колыхаясь на праздничной ряби, другие лениво выискивали в себе быстроногих вшей, жизнь на озере копошилась, невольно притягивая к себе наши взоры, вызывая раздосадованные вздохи. — А может, кому-нибудь из нас и можно пальнуть по этому скопищу? — не вытерпел я, с надеждой глядя на первого, переводя взгляд на егеря, хозяина угодий.— Ну, чтоб поднять ее на крыло, рассеять по озерам, а там и — пополивать? — Кто смелый — пробуй! — спокойно глядя на меня, ответил Орлов,— А я считаю — ни к чему. Решено — отрезано. Видим утку, знаем, что есть,— это главное. А налетит, не налетит на твой меткий дуплет — дело десятое. Будем надеяться на северную. Может, на ясной заре и вправду потянет. — Надежды юношей питают! — снова по ребячьей привычке за- фальцетил Боря.— Да, кстати, о девочках... Я слышал в наших журналистских кругах, что какой-то там московской даме поручили к юбилею сделать книгу очерков о нашей славной области? Это правда, Иван Иванович? — Заходила ко мне москвичка*. Пишет. Ну и пусть пишет. — Но среди наших ребят разве все неумехи? — удивился Боря. — У себя на родине пророком не станешь,— успокоил его Николай Владимирович.— Большое видится на расстоянья... — Оно не так видится, как мнится,— не вытерпел и я.— Захожу вчера в управление лесничества узнать, как идет заготовка кедрового ореха. Начальник встречает, улыбается: «А,— шумит,— писатель припожаловал! Опоздал, дружок! Вчера эдакая вальяжная московская дама была, все повыспросила, да такие азы выпытывала, что я не сдержался, в удивлении спросил: для чего, мол, это вам? «Книгу про вашу область пишу,— отвечает,— Вот орешками интересуюсь». Тогда-то я и подумал: неужто в нашей области писатели не могут даже о своем кровном крае написать?.. Ну, что ж, из далеких краев всегда фрукт слаще! — Я внимательно посмотрел на вожака,— Или с чужбины и старуха дар божий?— Это наши идеологи решили, что издалека — будет наверняка! А в общем-то, ребят своих и вправду обидели. Не зря говорят, что под мышкой звезду не увидишь, хотя она и греет тебя. На этот раз секретарь обкома, искренне и тепло глядя нам в глаза, сумел на время отодвинуть свою какую-то тайну, неведомую нам душевную боль, подавил в себе рвавшийся наружу вздох, снова посмотрел на озеро. ■ Верно говорите: ближний реже плачет — его и*не замечают. - Эти слезы не слезы. Вот зимои будут слезы! — погрустнел Николай Владимирович.— Кормовая проблема — всем проблемам проб-