Сибирские огни, 1981, № 2

БЕРЕЗОВСКИЕ ОРИЕНТИРЫ 25 •— Кормите его,— сказал Вершинин,— А я тут побуду. Присев на скамейку у столика, задумался. Быстро бегут годы... Вот-вот шестьдесят стукнет. Много. А давно ли, кажется, началась сознательная-то жизнь? Здесь, в Сибири, в совхозе... Усмехнулся: «Какаля» — какао... Внук сам выбирает еду, и его заявки можно удовлетворить. Совсем не так было в его детстве. Отца чуть помнит, погиб в гражданскую, на руках у матери трое осталось. Учась в институте, брали всевозможные подряды, чтобы подзаработать на еду, на кино, на стадион. Очень увлекался он спортивными соревнованиями, и когда приходилось решать: куда тратить остаток денег — на приличный обед или на стадион? — всегда побеждал стадион... Да , все круто переменилось. Но и проблемы стали сложнее... Еще студентом прочел он вторую часть «Мертвых душ» Гоголя. Понравился ему помещцк по фамилии, кажется, Костанжогло... В отличие-от многих других, открытых Чичиковым, тот заботился о своих крестьянах, об их нормальной жизни. Зато и крестьяне на помещика работали добросовестно. Вспомнил он об этом, когда первый раз был назначен директором совхоза. Что делать, если за плечами двадцатишестилетнего директора не было решительно никакого опыта,— тогда-то и вспомнился, к месту или не к месту, Костанжогло... Очень трудно жилось рабочим совхоза. Свой скот держали немногие, огородишки маленькие... В обычном крестьянском доме , размещалось по две семьи. Можно бы строить дома, лес под рукой, но не выделено средств. Распорядился сразу строить несколько домов, два общежития более удобной планировки. Купил три старых дома, из которых соорудили клуб. А в сенокосную пору на питание рабочих израсходовал мяса больше выделенного по лимиту. Дружно заработали люди! И впервые в истории совхоза запасли кормов больше плана. К зиме десятка два семей передовиков перебрались в новые квартиры — по одной семье в дом! Но приехали ревизоры, установили грубое нарушение финансовой дисциплины, перерасход мяса и молока.... И «сгорел» молодой директор. Перевели его в другой совхоз, стал опять агрономом. Но в сорок четвертом о нем вспомнили, предложили снова стать директором. И в новом совхозе он пошел на повторение своих «ошибок». Хорошо знал, что в большинстве хозяйств каждую зиму теряли сотни голов скота из-за бескормицы. Поэтому объявил, что за каждую тонну сена, заготовленного для совхоза при ручной косьбе, будет продано два килограмма мяса и столько -же овсяной крупы. И люди устремились в леса и перелески, где трава погуше. Сверх фондов израсходовали в тот год почти шестьдесят центнеров мяса, зато зимовка прошла без потерь... — Гриша, мы пошли! Вершинин очнулся от дум, поднялся. Жена провожала дочь, у которой в обеих руках сумки. Когда вышли за ограду, Вершинин поцеловал ручки внука, ласково похлопал по спинке: — Приезжай в следующий выходной, Игорек. Приедешь?.. -— Плиеду! — зазвенел в ответ Игорек. — Завтрак приготовлен, найдешь сам,— сказала жена. Все повторялось, как в прошлую неделю, как и в прошлом году: он не провожал внука до автобуса, потому что Игорек не уходит с его рук, поднимает рев. Поэтому их провожала Валентина Петровна и оттуда уходила на работу — в детсад. Глядя им вслед, думал: «Лучше бы они жили в совхозе, рядом». Но дочь решила учиться в пединституте, и он поддержал: при ее-то ангельском характере, унаследованном от матери, только и быть учи