Сибирские огни, 1981, № 2

134 А А Н А Т О Л И И З Я Б Р Е В электричество». И никаких гвоздей! Не «мы— производители электричества», а прямо, без обиняков: «Мы — электричек ство!» А Сибирь, значит, наше собственное по* ле. Что? Наше... магнитное поле? Ну да, раз мы электричество, должно же у нас быть и это самое... магнитное поле! Черт возьми! Вон куда! Что ж, это я сейчас лежу, таращусь в по­ толок, а от меня, это... от меня .магнитное поле и вон за ту гору, и вон за те леса?.. Как бы не так! От лежачего, пожалуй, это самое поле не то что за гору не пойдет, а и на кровать-то на всю не расползется, на подоконник, куда вон мои ноги задра­ ны, не влезет. Однако — все же. В последующие дни я, зажатый в генераторной шахте, нюхающий металлическую пыль, машинное масло, все на этот счет соображал. К тому же «Новый мир» напечатал какого-то умного И. Забе­ лина. Этот И. Забелин толкует, что, дес­ кать, возможно, что мысли человеческие, как и радиоволны (по логике) никуда из вселенной не исчезают, существуют как особый вид материи. Разговор продолжился... После вечерней смены я не пошел спать, бродил по лесу. Ночь лежала плотная, черная, а булыжины, рассыпанные у воды, прежде серые, теперь отливали белизной, и казалось, оба берега кто полил извест­ кой. В логу деревья сгрудились, и слышно, как падал обломленный собственной тя­ жестью и сонной птицей сухой сучок. Там, где днем были широколистные травы, ле­ жала сейчас какая-то серая масса, непо­ нятно откуда взявшаяся. Я шарил рукой — это те же травы, ночь их перекрасила из темно-зеленого в серый цвет. А вон на тро­ пе кто-то бросил бревно, длинное, изогну­ тое, черное. Но, странно, я шагал, а бревно отступало. Это, оказывается, не бревно, а тропа. Облака, набухшие, плыли так низко, что бороздили о вершины леса. Одни облака плыли ниже, другие выше, этаким наслое­ нием, и между ними угадывалось большое пространство. И кромки облаков горели розово от невидимой луны. Подсвеченное луной небо между обла­ ками было бронзовым, ярким и чистым, какое бывает утром, когда солнце еще не видно, когда оно еще не взошло,, но уже где-то из-за края земли протягивает свои лучи. Чудилось, что ночь такая — четырехъ­ ярусная. Первый ярус черный, второй — грязно-синий, третий — серо-розовый, чет­ вертый — нежно-бронзовый. И все это ти­ хо, дремотно, как во сне, плыло, плыло че­ рез Енисей, горы, через тебя... Утро я встретил на берегу ТІиственки, стекающей с вершины трехгорбой горы. С этой горы берет начало много ручьев. каждый себе прорезает в скалах щель и сбегает к Енисею. Клубящаяся серыми облаками узкая По­ лоска неба уперлась в вершины листвен­ ниц, растущих в предгольцовой зоне. От неба отделилась мутная белизна, похожая на сильно разреженнный туманец, этот ту- манец медленно начал скатываться с лист­ венничных вершин, оседал на кустах, а по- то/и и с них сполз — на камни, на траву. Речной поток шумел все глуше, и брызги на шиверах и частых водопадах разлетались невысоко и не так густо, как в ведреные дни. Солнцу пора бы уже появиться в боко­ вой расщелине между гольцами, но его все не было. Я подумал, что может дождь собраться, вон облака плотнеют. В ветках пихтача с резким «чек-чек» за­ шныряли огнехвостые дрозды, называе­ мые каменными, и еще какие-то птицы с белыми пестринами на боках. Здесь отыскал меня Юра Рычков. — Теперь многие считают, что человек не должен вмешиваться во все это,— по­ казал он рукой на лес и скалы.— Все, дес­ кать, должно оставаться так, как есть. По- моему, это подлая философия — ни во что не влезать. По этой философии мы и ГЭС не должны бы ставить.. Вмешиваться Дол­ жен человек в заведенные природой по­ рядки. Зачем? А затем, чтобы, если не те­ перь, то хоть через тысячу лет был мир и в природе, то есть вот в этих лесах, доли­ нах. Мы живем в мире тридцать с лишним лет. Мир! А ведь в этих лесах мир не на­ ступал ни на один час. Кто-то кого-то разо­ рял под кочкой, под корягой, грыз, жрал... Ведь можно же, наверное, не грызть друг друга, а как-то иначе. Да. Вмешиваться! И не только вот этим местом,— Юра по­ хлопал себя ладонью по лбу,— но и вот этим,— он постучал кулаком в грудь. 1 — Значит, ты считаешь, что можно?.. Можно как-то иначе? — спросил я маши­ нально. Но Юра не хочет ни в чем меня убедить, он, задрав голову, оглядывается кругом, присматривается к вершинам деревьев и замечает: — Шишки нынче много. Зимовать Птице будет легко. Туман перешел в дождь, мелкий, сея- щийся, даже не сразу я и заметил, что это дождь начался, а не просто туман пу­ ще отсырел, набухший в низком небе, от­ куда он спускался по сучьям огромных де­ ревьев, как по лестницам. Травы, высотою до уха, несущие на стеб­ лях зонты, похожие на корзины, и листья, похожие на зеленые страницы раскрытых книг, отяжелели, перепутались, скрыли тропу. Юра не ускорил шага, кепка у него бы­ ла все так же заткнута за ремень, в воло­ сах стеклянно дрожали капли, он нагибал­ ся, срывал краснеющую у ног костянику, бросал в рот. Вывел он меня в такое мес­ то, где гора сразу обрывалась, внизу, на сотни метров, в глубине, слоями ворочал­ ся редеющий туман с дождем, в правой