Сибирские огни, 1981, № 2

108 С Е Р Г Е И П Е С Т У Н О В — Боятся, видно, в грязь лнцом ударить перед девчатами, а так бы... — Выходит, красота дается людям неспроста. За нее бороться надо. — А как же... Но откуда вы таких хорошеньких да красивых взяли?— Специально отбирали,— на полном серьезе произнес я.— Знали, что у вас женихов хоть отбавляй, а невест-то кот наплакал. Вот и выискали, насобирали по белу свету. — И вышло сразу две веселых ярмарки: и товаров, и невест. Клянусь вам, почти всех девчат наши парни окольцуют! Лишь бы эти дни трезвыми продержались. Это же — богатыри! — Кто сорвется — тому не улыбнется. Не отведав рая, в ад сойдет. — Так, так. А девчата, а девчата тоже знают себе цену. Таких подарками не купишь. И правильно! Вечер закончился на веселой волне, с концертом, плясками и танцами. Тут-то в родном Доме культуры и лесорубы себя показали. Кто- то выдал «Яблочко», кто-то «Казачка», а знакомые нам ребята, объединившись в «песняры», такие ноты брали, что под сердечком трепетало, из глаз девчат росинки брызнули. — Потому черемуха цветет, что в ней кукушки распевают,— как бы самому себе сказал Иван Семенович, отпыхиваясь от быстрого фокстрота.— О-ох, только бы помолодеть, а уж знаю, как состариться. Совсем замордовала меня Катюша. Молодость, она огнем горит, а старость дымом исходит. — Это верно, Семеныч. Молодуха не для такого брюха,— сдерзил я шефу, видя, как колышется его рыхлый живот. — Это так, Андреич. Промеж худых и хорошему плохо,— смеялся он. Мы и не заметили за разговорами, как потихоньку утекли куда-то наши девушки. Иван Семеныч, узнав об этом, только ахнул: — Ушли красавицы от нас... — Наши парни не робеют,— весело усмехнулся Алексей Иванович. — Не оборвалась бы ярмарка,— не на шутку встревожился начальник.—Молодость, она всегда к грехам ведет... Мы разошлись уже далеко за полночь. Нам отвели гостиницу. В эту ночь, наверное, шеф так и не уснул: лиха беда начало, а вот конец— всему делу венец. И каков он будет завтра? Все зависело от наших под звезды улизнувших с парнями девчат. / Утро было залито туманом. Солнце увязало в нем, как муха в сметане, лишь чуть брезжило, барахтаясь в вязкой гуще. Даже дышать было тяжело. Тайга прела, как на дрожжах, птицы захлебывались, ветви деревьев отягощались крупными каплями росы, отовсюду сыпало влагой, казалось, что все пропиталось водой. И только наши девчата безмятежно спали, почмокивая во сне припухшими нацелованными губами.— Вот она, юность беззаботная,— сердился шеф больше на туман, чем на девушек. Напустили парни туману, аж всё вокруг укутали.__ Не зная, что предпринимать, обратился ко мне: — Ну, давай, дирижер, размахивай волшебной палочкой, куда нам двигать, от какой печки плясать. — В тумане, как в обмане, надо отсидеться. Куда по такому моло-' ку плыть? — Настоящее молозиво, хоть ложкой ешь. А время убегает.