Сибирские огни, 1981, № 2

106 С Е Р Г Е И П Е С Т У Н О В — Э-э, какая разница влюбленному! Давай полета! — удивил всех директор, выиграл первым среди всех пылесос «Комета» и тут же преподнес своей красавице жене. — Тебе, Леночка, «Комету» летать по свету! — широко и привольно улыбался директор, сам того не подозревая, что задал ярмарке веселый, боевой настрой, который продержался до сумеречных звезд в холодном подтаежном месте. Мало того, что директор профланировал с шутками и прибаутками между автолавок, но он, легко поднявшись на сцену пульмана, вклинился в наш концерт: спел свою любимую под всхлипы и разливы баяна — «Эх, не вейтесь вы, буйные кудри», чем немало поразвеселил и растрогал своих земляков. — Вот это верховод! — не сдержался я.— За таким пойдешь в любые дебри. — К таким и женщины бегут,— серьезно заметила стоящая рядом со мной местная учительница, грустно улыбнулась, посмотрела откровенно на меня, вздохнула.—Да вот жаль, все меньше рыцарей на свете. Мельчают мужички. За бутылку все променяют. Даже родную жену пропьют. Не могут праздновать без водки. — Сегодня, видите, без алкашей. — Пока. А как смотреть-то радостно! Но выдюжат ли? Вечер все покажет. — А вы поможете? — пошел я в наступленье. — В чем именно? — подняла учительница брови. — Ну, хотя бы песней, шуткой ли, частушкой. Вот как ваш директор. Ведь как говорят: кто может — тот действует, кто не может — поучает.— Ну, если с вами на пару—-согласна!— купила, как говорится, за рупь двадцать меня учительница. Поднялись мы с ней на сцену, выдал я стихи, но она меня поразила да и девушек наших порастрогала, видно, разлюбимой своей песней — «Сронила колечко со правой руки». Ярмарка продолжалась до полуночи, но уже в Доме культуры лесорубов. Тут кому-то вручали вымпелы за ударную работу, кому-то ценные подарки, значки победителям соревнования. Иван Семенович Тюков, не снижая торжественного настроя вечера, тут же объявил фамилии лучших из лучших служителей сегодняшней ярмарки. Наши девчата на это ответили дружными аплодисментами, их поддержали лесорубы, и многие из тружениц прилавка успели получить по ценному подарку, как аванс для завтрашней большой работы. Меня в этом награждении радовало одно, что Иван Семенович, отмечая главных виновниц сегодняшнего успеха, не забывал и подручных, истинных хозяек автолавок, чем воистину вдохновил их на новый труд, поставил рядом с теми, кто запевал и тянул на себе главный воз. — Браво, Семеныч! Браво! — жал я руку шефу, не догадываясь еще о том, чем он хочет оглушить меня. — А ты знаешь, Андреич, цифру сегодняшнего дохода? — Ну, конечно, нет. Бабки будем подбивать потом, на финише. — За сегодня они уже подбиты и денежки в банк сданы! — потирая руки, расплывался в довольной улыбке начальник. — И сколько же? — напружинился я в ожидании. — Семьдесят пять тыщ! — поднял брови-ежи шеф, норовя забодать меня колючим в деланной строгости взглядом.— Каково? — Можно ярмарку останавливать,— обвял я для полного наива,— до ста-то тысяч по пути дотянем. — Ты серьезно? — выструнился построжевший враз начальник.