Сибирские огни, 1981, № 1

172 Е. ЦЕЙТЛИН взгляд странным кажется общий вывод многих выступлений — он есть в отчете с конференции того же журналиста: «Почти все читатели высказались против новой ли- тературы, подвергнув ее жестокой кри­ тике» Сказано недвусмысленно, хотя заметим: в 1927 году «новая литература» — это К. Федин, И. Бабель, Л. Сейфуллина, Л. Ле­ онов, А. Фадеев, Вс. Иванов... Свой вывод рабочие мотивировали по-оазному. Но сам по себе он оказался «устойчивым», так или иначе повторился во время других конфе­ ренций и во многих читательских анкетах. Вот незатейливое объяснение на этбт счет4 рабочего Степанова, записанное в Цент­ ральной библиотеке Пролетарской Ману­ фактуры (г. ТіГерь) зимой 1926— -1927 года: «...пишут они (прозаики.— Е. Ц.) не то, что хотелось бы почитать рабочему чело­ веку. В их романах и повестях только и чи­ тай, что о нищете, холоде, войне и крови. А для чего это нужно читателю? Ведь он сам испытал все это. Теперь же читатель, приходя в библиотеку,. думает найти книгу, легко читаемую, на веселую тему, со здо­ ровы ^ пролетарским юмором. Ему хочет­ ся за такой книгой отдохнуть нравственно, забыть хотя бы временно все житейские невзгоды и те ужасные годы, о которых слишком много написано в новой беллет­ ристике» 2. Сегодня эти строки можно воспринять как пародию. Однако не забудем: за этим читательским признанием — жизнь, чело­ веческая судьба... * Но, пожалуй, самая главная претензия рабочего и крестьянского читателя к писа­ телю заключалась в другом. Ему трудно было воспринять саму художественную формуі «Прежде всего читатель хочет по­ нять книгу, овладеть ею без труда, без лишних усилий»,— писали исследовате­ ли, обобщая двести отзывов рабочих.3 Легко объяснить в этом свете неко­ рую «двойственность» со стороны части читателей в отношении к произведениям Вс. Иванова: как и любой большой худож­ ник слова, он не мог представить себе но­ ваторства содержания без напряженных поисков новой литературной формы. Один двадцатилетний рабочий писал о романе Вс. Иванова «Голубые пески», тоже посвященном гражданской вой­ не: «Книга по сюжету прилична и да­ же интересна, но вследствие отрывисто­ го и непонятного языка почти для ма­ лограмотного рабочего недоступна». Не будем торопиться упрекать писателя. За­ думаемся о характерности явления. Ведь на той же журнальной странице приведен другой отзыв — о «Барсуках» Л. Леонова: ■ «Журналист», 1927, № 2. с. 48. «На литературном посту», 1927, № 9, с. 65. 3 Э. К о р о б к о в а , Л. Поля к . Рабочий читатель о языке современной прозы. (К по­ становке вопроса). — «На литературном посту», 1929, № 14, с. 59. «Много непонятных блов, что Для читателя неинтересно». Но, скажем еще об одном опыте. В тече­ ние трех зимних месяцев 1928— 1929 гг. 120 деревенских библиотек Российской Феде­ рации изучали своего читателя. Одни биб­ лиотекари наблюдали за чтением бедня­ ков, другие — середняков; всего в «объек­ тиве» оказалось 1100 человек. И это изуче­ ние подтвердило: в восприятии художе­ ственной литературы «широкой крестьян­ ской массой» немало' сложностей. Одна деталь сразу бросалась в глаза: в отзывах много замечаний о языке'и стиле писателя, хотя, разумеется, крестьяне менее всего думали о том, как «сделана вещь». Был за­ мечен любопытный парадокс: «Малоподго­ товленный читатель обычно обращает вни­ мание на форму художественного произ­ ведения в том случае, если она в какой бы то ни было мере служит препятствием при чтении книги» 4, Молодой крестьянин (приведем сведения о нем так, как давались они в 20-е годы: сер., муж., 22 лет) рассуждает о повести «Бронепоезд 14-69». И сам пытается разо­ браться в своих впечатлениях: «Мне эта книга не понравилась, а почему? — да по­ тому, что в этой книге описывается вещь и интересная, но она описана неярко, как-то. за туманом, и притом плохо разборчивым языком». Может быть, в «Партизанских повестях» нет достоверного говора сибирской дерев­ ни? Однако не менее категоричным был отзыв о «Виринее» Л. Сейфуллиной — а уж она-то доподлинно знала язык села. «Кни­ га бы ничего, да трудновата, уж очень много непонятных слов; думаешь, дума­ ешь, насилу разберешься» (сер., 30 лет, парт.).5 Суть неожиданно проясняет откровенное признание читателя романа Ольги Форш «Одетые камнем»: «...чувствуешь: автор на что-то намекает, но не понимаешь». Да, часть крестьян еще лишь училась в те годы осмысливать явления, прямо не связанные с собственным быГом. Сложный этот про­ цесс блестяще проследил сам Всеволод Иванов в своих «Партизанских повестях». Только придя в отряд, мужики впервые думают о смысле жизни, о мире вокруг себя. Но «мозги, не привыкшие к сторон­ ней, не связанной с хозяйством мысли, слушались плохо, и каждая мысль вытаски­ валась наружу с болью, с мясом изнутри, как вытаскивают крючок из глотки попав­ шейся рыбы». И даЖе Вершинину в «Бро­ непоезде 14-69» «думать было тяжело, хо­ телось повернуть назад и стрелять в япон­ цев, атаманцев, в это сытое море...» (выде­ лено мною.— Е. Ц.). По-своему относились крестьяне к ком­ позиции книги. Сложная многоплановость текста нередко встречала у крестьян недо­ умение. Конечно, архитектонику , «Партизанских повестей» никак не назовешь простой. Ав* «На литературном посту», 1930. № 21— 22, с. 54. 3 Там же.