Сибирские огни, 1981, № 1

128 АНАТОЛИЙ КОНЕНКОВ Как она п о делает, я досконально знак): к ней огромная очередь — так же, как в Рай и Ад. Сначала ее послушают, потом подумают «злая», потом ничего не думают, а засыпают и спят... Тихо у Инны Львовны в белом ее кабинете, в белом ее кабинете хочется жить да жить... Спят алкаши и верят: нету на белом свете ни одного человека, который хотел бы пить: там, где пивные кружки у них на глазах седели, скверики зашелестели, бабочки расцвели, дождики прошумели, зяблики прилетели, завтракают червячками, вышедшими из земли... Инна Львовна старается — там, где зяблики кушали, травка играет с мячиком, мячик бежит в кусты, а на кустах причесанных красные ягоды сушатся — алые капли шлепаются — всхлипывают листы.. Инна Львовна старается — Бах на нее работает, Муслим Магомаев трудится — тужится магнитофон... Лежат алкаши на кушетках, причмокивают, вздыхают, никто из них не догадывается, что это не жизнь, а сон. Одни три дня не догадываются, другие — четыре месяца, третьи всю жизнь не догадываются.,. Зяблики им поют, бабочки расцветают, прыгают мячики весело, ягоды высыхают — пьянствовать не дают. Многих из них я знаю — они уже шляпы надели, галстуки повязали, портфелями обзавелись. Спрашиваю: — Как зяблики, неужто не улетелиі — Нет, — говорят они,— зяблики у нас хорошо прижились, * * * Я однажды лежал на зеленой траве, на зеленой-зеленой, настолько 'зеленой, что земля мне казалась зеленой и небо, и минувшие годы зелеными были; и в подъездах, заполненных тьмою зеленой, поцелуй был зеленый на вкус и на запах, и тропинка зеленой была, и дорога, и стихи, и зелеными кляксы на них... Вот как все это было, а вы говорите, что бывает на свете печаль или радость.. Я уверен: достаточно, чтобы на свете было что-то зеленым, зеленым и только!. ♦