Сибирские огни, 1981, № 1

п о РИММА КОВАЛЕНКО нельзя ли, чтобы эта черта была у какого-нибудь другого Лешки? Беза­ лаберность, а также расхристанность, равнодушие к порядку у собст­ венного сына приводили его в отчаяние. — Кто же так ищет? —спросил Ким Васильевич, чувствуя неодо­ лимое желание стукнуть Лешку, чтобы тот очнулся и увидел, во что превратил свою комнату. —Так диких гусей в небе выглядывают. Что потерял? Я тебе сейчас покажу, как надо искать. Лешка был от него защищен. — Мама! — крикнул он. —Моя комната —это моя комната? Или только одно название? Катя тут же возникла в дверях. — Вот полюбуйтесь. —Лешка вытянул руку, показал на мать. — Чтобы постучать, это ни у одного из вас не Срабатывает. Знаете что: да­ вайте я буду жить на кухне. Уж он их прижимал, уж он их скручивал. Директор школы стояла в дверях, как последняя двоечница, а секретарь райкома каТал желва­ ки под висками, не представляя, в какое личное дело и кому занести выговор. — Папа прав, —педагогические знания жены вырывались на про­ стор. —Всегда. И в этом случае тоже прав. А ты халдей, неряха и гру­ биян. Будешь жить в коридоре. На кухне он, видите ли, еще не устроил хлева. Даже любовь, оказывается, можно обернуть издевательством. Леш­ ка издевался над ними, глядел с любовью. — Дорогие мои, единственные. Девочку надо было родить, второго ребенка. А то воткнули в меня рога всех своих родительских инстинк­ тов, превратили в жертву. — Жертва... — Волна неприязни и раздражения не откатилась, а словно бы испарилась в одну секунду, ее как и не было. Вместо нее под­ нялась и распушила свой ласковый хвост нежность. — Куда же ты, жертва, спешишь и что потерял? — Спешу к Генке. Надо его поднатаскать перед контрольной. А по­ терял рубашку, венгерскую, в полоску. Хляби небесные, папа, разверз­ нутся. Ветер обещают сильный и осадков навалом. Венгерская рубашка лежала на спинке стула, поверх других, сва­ ленных на эту спинку рубашек, и глядела, смеясь своими яркими фиоле­ товыми полосками. Лешка сам увидел ее, можно сказать, «нашел», под­ прыгнул на радостях и стал натягивать на себя. Ким Васильевич вышел из комнаты. В том, что Лешка спешил к Генке натаскивать того перед контрольной, сомневаться не приходилось. Сын никогда не врал. Не врал, не получал двоек, не приходил домой с разбитым носом. Должно же это чем-то уравновешиваться? Легче всего сказать: не приучили к аккуратности. Чересчур приучали. Катя в воспитательных целях даже будила его среди ночи. «Сложи одежду. Поставь тапочки перед кро­ ватью носками вперед». Лешка учился тогда в первом классе. Покорно поднимался, складывал вещи, а вечером засыпал, не заботясь о том, что вокруг все раскидано. Потом заболел корью. Температура три дня держалась на отметке «сорок». Они с Катей по очереди дежурили. Ким Васильевич задремал в кресле, очнулся посреди ночи и увидел: Лешка в крзсных пятнах кори ползает по комнате, складывает свою одежду, ставит тапочки у кровати носками вперед. После этого случая они его оставили в покое. В шестом классе выделили комнату; «]Ѵ\ожешь спать на шкафу, а уроки делать под кроватью, сил нет, допек». Воспитался от обратного. Вырастают же у жадных родителей расточительные дети, а из имений крепостников выходили когда-то в мир великие демократы! Лешка убежал, дверь осталась приоткрытой. Кзтя захлопнула ее и с виноватым видом подошла к мужу.