Сибирские огни, 1980, № 12

СОЧИНЕНИЕ НА НЕЗНАКОМЫЕ СЛОВА в сочинение. Что же они придумают? Какой смысл его изберут? Огра­ ничатся ли только этой формой или образуют новые?.. Я вспоминаю свое, то, что рассказывал Альке... Это было в 1943 году. В один из февральских дней, который сейчас мне помнится таким похожим на сегодняшний, ноябрьский. Тогда тоже, на успевший подтаять, посереть снег, ночью выпал новый, чистый, и день был ярок от света. Я шел со своей Бурлинской в Дом офицеров на го­ родскую читательскую конференцию школьников, посвященную обыч­ ной тогда теме: «Советские дети в Отечественной войне». Мне надо было выступить с отзывом о рассказе Льва Кассиля «Держись, капи­ тан!» Отзыв был давно готов, написан и проверен учительницей литера­ туры Татьяной Петровной. Еще от нашей школы должен был выступать Шурка Канторович, хорошенький, чистый мальчик из интеллигентной семьи, мой постоянный соперник. Дело в том, что мы с Шуркой были поэтами. Наши стихи публиковались в школьной стенгазете, мы их чита­ ли на вечерах. И страшно завидовали друг другу. Сейчас-то я знаю, что у Шурки стихи были лучше моих, но читал^он их плохо, мямлил, карта­ вил. А я умел читать с выражением, громко, отчетливо. Поэтому на ве­ черах победа была за мной. Шурка кривил ехидно свой большегубый рот и зло молчал. Но в стенгазете его стихи не только читались, но даже смотрелись лучше — ему кто-то их перепечатывал на машинке, он так и приносил их на длинных узких бумажках, которые просто наклеива­ ли. Это были настоящие стихи, не то, что моя трескучая самодеятель­ ность. И тогда завидовал я и равнодушно проходил мимо стенгазеты, даже не поворачивая головы. Но сегодня я приготовил сюрприз. Шурка будет неразборчиво чи­ тать, а я... Мысленно все было отрепетировано много раз. Я поднимусь на трибуну и скажу: «Дорогие товарищи! Ребята! Позвольте мне вместо отзыва на замечательный рассказ Льва Кассиля прочитать собственную поэму под названием «Маленький герой». Тут, конечно, последуют ап­ лодисменты, и я во всю силу легких прочитаю поэму. Я писал ее три вечера, почти вслепую, потому что плохо горел свет, а дописывал вовсе при ночнике. Ее сюжет не был выдуман мной. Я прочитал о мальчике-партизане в «Пионерской правде» и пересказал его подвиг стихами. Я должен был читать свои стихи, потому что учительница предупре­ дила нас — на конференции будет кто-то из писателей. Живой, настоя- . щий писатель! Как же этим не воспользоваться! Может быть, он мне скажет свое мнение. Может быть, ему понравится моя поэма!.. Баба Шура ловко заштопала мои брюки, протершиеся сзади, мама постирала и выгладила белую сатиновую рубаху и великолепный шел­ ковый пионерский галстук. Мой парадный вид портили лишь подшитые валенки. И вот я иду. Легкий морозец пробирается под пальтишко, но мне хорошо. В голове стремительно пролетают строки поэмы и звучит колокольный звон рифмовок: бороться, сражаться, колоться, держаться, смеяться и жить, равняться и победить!.. Я готов к славе, к триумфу. Мне уже немножко жаль Шурку... Писателем оказался небольшой, седенький старичок с густо высту­ пившей на голом черепе и на руках старческой «гречкой». У него слези­ лись глаза, он то и дело промакивал их чистым белым носовым'платком, улыбался глазеющей на него ребятне. Слава приближалась. Я был посажен в президиум. Шурка, между прочим, тоже. Он выступал раньше меня. Как всегда, прожевал свой отзыв, честно говоря, очень толковый по содержанию. Я ревниво следил за тем, как внимательно слушал его писатель, по-державински прило­ жив руку к уху, и как он первым удовлетворенно захлопал в ладоши, когда Шурка кончил.