Сибирские огни, 1980, № 12

СОЧИНЕНИЕ НА НЕЗНАКОМЫЕ СЛОВА 79 было, потому что мой вагон номер шесть остановился как раз там, где я только что стоял, холодный и равнодушный. Никак я не мог понять, что нужно от меня проводнице, загородившей путь в вагон. Наконец, пони­ маю,— она требует билет. А я его только что, кажется, держал в руках, а где теперь он? Да, вот же,— так и зажат в правой руке. Когда в вагонном окне медленно проплыл перрон станции Черепич­ ной, потом промелькнули огни последних домов и поезд покатил во тьме позднего весеннего вечера, меня окатило жаром, будто я близко загля­ нул в паровозную топку. Мысли панически заметались от одной к дру­ гой, я испытал жгучий Стыд, невыразимую злость, бессильную растерян' ность, мучительную тоску, отвращение, все сразу. Но вначале все-таки более всего было стыдно. Я словно бы видел себя со стороны в разные моменты жизни в школе, когда я с благородным гневом и волнением, с румянцем на щеках, произносил пламенные речи об учителе, о его вы­ соком предназначении и необыкновенных духрвных качествах. И вот сам-то! Сам-то!.. Но ведь это ложь! Злая обывательская ложь! Почему Же я тогда сбежал? Почему не рассказал, не объяснил?.. Всю низость этого письма и поступка бухгалтера... Но разве можно было бы хоть что-то объяснить там, на собрании? Разве смог бы я всем им пересказать свою любовь? Нет! В л(обом случае факт остался бы фактом... Я еще не­ которое время думал в этом направлении, почему письмо оказалось у бухгалтера, почему оно не попало к Николаю Михайловичу? Но тут же сообразил, что все очень просто: в школе всегда всю почту приносили в бухгалтерии?, а уж там ее сортировали — что директору, что завучу, что в местком или еще кому... Так что бухгалтер наша, конечно, сознательно задержала такое письмо и как кстати им воспользовалась. С этим все было ясно. Но как же могли его написать мать и старшая сестра?.. Стар­ шая сестра?.. Значит, Наташа? Я ее никогда не видел, но знал о ней почти все.?. Откуда она взялась? А не все ли равно! Вернулась в родной город, может быть, только навестить приехала... И что же случилось дальше? Только теперь в памяти стали всплывать фразы письма. Толь­ ко теперь! Меня снова словно бы сунули в огонь. О чем я думал? Чем терзался? Господи! Главное, что-случилось, заключено в двух словах, которые теперь отчетливо и непреклонно встали в сознании: «ждет ре­ бенка». И это об Альке! Об Альке! Она ждет ребенка! Но как же так? Она мне ничего не писала... Может быть, она сама не знала? Просто не поняла своего состояния... Приехала старшая сестра, ласково расспра­ шивала и обо всем догадалась... Ей-то опыта не занимать... Наверное, так и было. И Алька, конечно, написала или еще пишет мне письмо с этим известием, с этой великой новостью... Ведь ей и самой надо было ее осознать, чтобы найти подходящие слова для меня. А мать с сестрой ее опередили. Они поспешили. Опыт их собственных жизней подсказал им, что случилось с а х дочкой и сестрой... Такая нередкая, такая пош­ лая история... Боже мой! Что же пришлось выслушать от них Альке! Они ведь не молчали! Они ей все попросту объяснили. Они, конечно, не стеснялись в выражениях. Бедная Алька! Сколько же оскорбительного,, грубого, глупого, грязного пришлось тебе выслушать, вытерпеть?! На­ верное, это тоже помешало тебе написать мне тотчас. Ну, что ж, я те­ перь и сам скажу им кое-что! Обеим! Все, что я не смог бы сказать, объ­ яснить на школьном собрании, я скажу теперь. Я заставлю вас покрас­ неть и испытать стыд! Вы все меряете своими короткими мерками. Но что за глупые слова лезут мне-в голову? И в них ли дело? Не в этом же дело! Главное — ждет ребенка! Вот что нужно понять, во что проникнуть! Теперь уж надо говорить не «ждет ребенка», а «ждем ребенка»! Мы с Алькой! У нас будет сын! У нас будет сын! — повторял я снова и снова, стараясь разобраться в новом смятении непривычных чувств и мыслей. Видно, в те часы я еще не был готов понять всего смысла этих слов.