Сибирские огни, 1980, № 12

СОЧИНЕНИЕ НА НЕЗНАКОМЫЕ СЛОВА 61 — Сидоркин! — резко сказал я.— Да! Вы уже не маленькие дети, но все-таки давайте-ка не будем обсуждать то, в чем вы еще просто не можете разобраться... Потому что у вас недостает жизненного опыта, по­ тому что вы еще только учитесь в школе, а не работаете в коллективе взрослых людей, потому что вы не учителя. Хотя, может быть, кто-ни­ будь из вас и будет учителем... — Ну уж, нет! — воскликнул тут же Сидоркин и даже учебником по парте пристукнул. ' , Меня задело его восклицание. Я хорошо знал ту простую истину, что учителями становятся под влиянием учителей, потому что вдохновля­ ет, увлекает работа любимого учителя. Значит, Сидоркина никто не ув­ лек, в том числе ия . И сказал, не скрывая огорчения: — Очень жаль, Ваня! Очень жаль! Я, к примеру, очень люблю свою работу и считаю ее чрезвычайно важной. И я, забыв об уроке, о том, что хотел поговорить с классом после занятий, рассказал им о своей первой учительнице Анне Тимофеевне, и об учителе физики Иване Ивановиче, и об Анне Львовне — руководи­ теле литкружка... Меня вело настойчивое желание хоть в какой-то степе­ ни восстановить явно подорванный в глазах этих девятиклассников авто­ ритет учителя. Они меня слушали, хотя я вовсе не был уверен, что все со мной со­ гласны, что такая моя речь нужна. Когда я кончил свой монолог,. под­ нялся Коля Селиверстов: — Алексей Федорович! Ну, это... Вы только, пожалуйста, не говори­ те никому, что мы, что я... сделали! Пожалуйста! Честное слово, мы больше не будем! — Не хочется быть наказанным?.. Вот видите, как получается! Сде­ лали низкий поступок, а ответственность нести не хочется!.. Ну, хорошо, хорошо!.. Раз уж пострадал я и никто другой, то я имею право решить это дело по своему разумению... Л-адно! Никому не скажу. Обещаю! Но .чтобы и вы никогда ничего подобного!.. Последние мои слова покрыл одобрительный и облегченный гул. — А теперь урок, урок! У нас осталось двадцать минут... Но на этом происшествие в'девятом классе не закончилось. После всех уроков, когда я уже собирался домой, меня пригласила к себе завуч Мария Павловна — в отсутствие директора она исполняла его обязанности. В ее кабинете сидела зареванная Анастасия Филиппов­ на. На ее припухшем лице сохранялись красные пятна, явные следы слез и глубокого страдания, еще до конца не преодоленного. Мария Павловна предложила мне сесть, села сама и, как обычно, настойчиво глядя мне в глаза, спросила: — Что у вас, Алексей Федорович, случилось в девятом классе? Я не ожидал такого вопроса и немного растерялся, соображая, что им с Анастасией Филипповной известно и, главное, откуда — ведь я дал обещание классу, и я никому ничего не говорил!? Не оченц уверенно ответил: — Ничего не случилось. — Ну, ну, Алексей Федорович! Вы же не ученик! Нам все известно! — Если известно, то зачем спрашивать?.. 'И что вам известно? От­ куда? — Известно о хулиганском поступке Селиверстова,— жестко про­ говорила Мария Павловна.— А откуда, это не имеет существенного зна­ чения. Тогда я все понял: у Анастасии Филипповны, конечно, были в девя­ том классе доносчики или доносчик, которые обо всем ей рассказали. Но ведь подозрение может пасть и на меня, кто-нибудь подумает, что я