Сибирские огни, 1980, № 12

СОЧИНЕНИЕ НА НЕЗНАКОМЫЕ СЛОВА 59 мне то и дело приходили в голову разные идеи, которые я тут же претво­ рял в жизнь, стремясь сделать каждый урок' интересней, содержатель­ ней, полезней. А теперь голова тяжела, забита каким-то хламом и я с трудом удерживаюсь на уровне просто приличного, но рядового урока. Замечают ли это мои ученики? Иногда мне кажется, что замечают и смотрят на меня с удивлением: что же, мол, ты, дорогой учитель, пома­ нил нас за собой, пообещал увлекательную жизнь, а сам охладел уже в начале пути?.. Вот почему то, что случилось через несколько дней после проверки нашей работы комиссией районо, я поначалу принял целиком в свой ад­ рес и понял как полный крах всех своих усилий добиться доверия уче­ ников. Директор школы, выполняя свое обещание, давал мне дополнитель­ ные уроки за счет других предметов. В тот день у меня был урок лите­ ратуры в девятом классе, а первым был урок биологии, который тоже передали мне буквально за пять минут до звонка. Едва войдя в класс, я сразу заметил что-то необычное в поведении учеников: мгновенно про­ шелестевшее, едва слышное, удивление и настороженная тишина, сразу упавшая вслед за этим коллективным испуганным звуком Но я не при­ дал этому значения. Бодро прошел к столу, сел на стул и тотчас почув­ ствовал укол в правую ягодицу. Класс 'замер. Все смотрели на меня. Я боялся шевельнуться и терпел. Не знаю, прочитали ли девятиклассни­ ки что-нибудь на моем лице,— я изо всех сил старался не подать вида, что приколот на гвоздь (или булавку), как бабочка для коллекции, что попался в их капкан. Я ни минуты не сомневался, что весь класс (или подавляющее большинство) знает об этой ловушке и теперь все пытают­ ся угадать, сел я на иглу или промахнулся. «Вот садисты! Вот извер­ ги!»— дугёал я, осторожно приподнимая правую половину тела,— боль стала меньше, и я нашел в себе силы сказать ровным голосом: «Что вы сидите, как памятники? Доставайте тетради, будем писать диктант». Класс облегченно зашевелился, наверное-, решили, что я не попал на гвоздь. Пусть думают так. Пока они доставали тетради, ручки, пока за­ писывали название текста, я сумел еще немного сдвинуться влево и сов­ сем соскользнул с булавки (или, черт его знает, с чего, торчащего в си­ денье стула). Больше всего мне хотелось встать, потереть уколотое мес­ то, посмотреть, что там они воткнули, но что-то меня удерживало. Еще я подумал, а вдруг, снимаясь с гвоздя, я порвал брюки — вот будет кар­ тинка! Ну злодеи! И я сидел. И диктовал текст сидя, хотя_обычно во время диктанта разгуливал по классу. Что делать, что делать? Неужели так и вести себя, будто ничего не случилось?.. За что они так? Что это — протест против дополнительных уроков или вообще против меня? Кол­ лективный протест! Я не сомневался, что это сознательно подстроенная гадость, о которой знали, ну, если не все, то большинство. За что они меня? Временами у меня слова диктанта застревали в горле и глаза за­ волакивались слезами. Я достал носовой платок и вытер обильный пот на лбу, всем видом демонстрируя, будто я простужен... Что же случи­ лось? Как это пережить?.. А может быть, это просто случайность — тор­ чит в стуле гвоздь, только и всего?.. Нет! Это не случайность. Все сдела­ но нарочно. Вот тебе, учитель словесности, расплата за все! Думал, что ты хороший человек, неплохой учитель, а ты...— вот же тебе! Нет уж! Я вам все выскажу, дорогие мои ученики! Я найду слова... Наконец, зазвенел звонок. Я встал и быстро выхватил из-под себя стул. В середине сиденья торчало острие булавки, а вся остальная ее часть высовывалась из-под сиденья с противоположной стороны. Держа стул на весу, показывая всему классу орудие пытки, я спросил: «Кто се­ годня дежурный?» Поднялись две девочки в правом ряду. «Это немы!» — почти араз ответили они. «Вы — дежурные, и в ваши обязанности входит