Сибирские огни, 1980, № 12

СОЧИНЕНИЕ НА НЕЗНАКОМЫЕ СЛОВА 53 ете ли вы, сколько я вложила своих денег? Разве все, что я подавала, столько стоит, сколько вы и другие заплатили?» — она покраснела, и на глазах у нее навернулись слезы. Я испытывал унизительное смущение. Теперь Анастасия Филипповна совсем повернулась ко мне и прого­ ворила со злым удовольствием: «Я, Алексей Федорович, убедилась, что от вас всего можно ожидать!» Ей очень хотелось меня обидеть побольней, и она достигла своей цели. «Знаю! Не первый день на свете живу. На всяких насмотрелась».— Она говорила столь быстро и охотно, что, по- моему, ей уже стал нравиться разговор. Она не сомневалась, что пере­ говорит меня, одержит победу. Я еще попытался ее урезонить: «Анаста­ сия Филипповна! Вы же учительница! Значит, хоть в какой-то степени, психолог... Должны разбираться в людях... Неужели я, действительно, представляюсь вам таким чудовищно низким, пакостным человеком?» «Где уж нам!.. Это вы — психологи, ученые... Мы люди деревенские, про­ стые.... Мы себя от народа не отделяем... Но у нас тоже гордость есть! И если всякие будут выставлять, себя... У меня муж, простой человек, и то поразился...» Разговор становился бессмысленным, его можно было вести беско­ нечно. Я не стал слушать, что отвечала мне Анастасия Филипповна, уже совсем распалившаяся, покрасневшая, и невежливо ее прервал: «Про­ стите! Все, что я хотел вам сказать, Анастасия Филипповна, я сказал. Ссориться я с вами не собирался. Будьте здоровы!» Я повернулся и ото­ шел от нее. Мне было неприятно. Я чувствовал себя несправедливо обвиненным, но иногда я и сам начинал ощущать на душе некую вину, словно бы, дей­ ствительно, за мной числящуюся. Как я понимал, этот разговор с Анастасией Филипповной оконча­ тельно и бесповоротно включал меня в старый школьный конфликт, как полноправного его участника. Теперь уж и я должен делить все!х учи­ телей не по объективному суждению о них, не по искреннему своему к ним отношению, а по принципу: кто «за нас», а кто «против нас». Теперь уж и у меня есть противники и откровенные враги, которые терпеть меня не могут, а я их даже всех и не знаю. Мне нравилось быть учителем. С детских лет во мне жило особое отношение к этой профессии. Я считал учителей людьми необыкновен­ ными, все понимающими, словно бы другой породы, чуждыми низким человеческим слабостям. Точно так же я относился к поэтам. Мне встре­ чались на пути хорошие учителя, которым хотелось подражать. Я не за­ был свою первую учительницу Анну Тимофеевну. Отчетливо помню сол­ нечный и по-сентябрьски жаркий день, школьный двор, где проводился короткий митинг по случаю начала нового учебного года. Я стоял в тол­ пе первоклассников, еще никого из них не зная, только помня почти та­ инственно звучавшее название — первый «б» класс, к которому я теперь принадлежал. На мне были мои первые в жизни брюки навыпуск из плотной ткани защитного цвета, из того же материала курточка с хля­ стиком, за спиной приятно оттягивал плечи ранец, в правой руке я дер­ жал маленький букетик цветов, в левой — голубой мешочек для второй обуви. Мне столько было дано дома наказов: куда что положит^, как с чем обращаться, и ни в коем случае не запачкать, не порвать новый ко­ стюм,— что я чувствовал себя ужасно скованным и все припоминал до­ машние наставления. Но самым главным наставлением было: слушайся учительницу! Слушайся учительницу! Я вдруг-понял, что это, в самом деле, самое важное, это то, что снимает с меня уйму забот. Просто надо будет делать то, что скажет учительница. Впервые за все время митинга я с облегчением оглянулсд по сторонам. Но тут митинг кончился. Нас ,стали строить по классам. И хотя все мы уже знали, к какому из трех