Сибирские огни, 1980, № 12

40 ЭДУАРД БУРМАКИН паровоз и вагоны 4с хрустом полезли друг на другэ, как следом новые бомбы, одна за другой, будто ими выстрелили из гигантского пулемета, буквально прострочили состав с головы до хвоста, а потом с хвоста до головы,.. Все заполнил грохот*разрывов и смертный скрежет металла, а ему казалось, что на мир опустилась бесконечная, глухая тишина, пото­ му что в этом, слившемся воедино реве не было слышно ни одного челове­ ческого голоса. Ни крика, ни стона... Унего теперь так и останется на всю жизнь это впечатление, это ощущение и понимание того, что парни умира­ ли молча. Даже без проклятий... Должно быть, так умирают дети... Он и сам, уже искалеченный, изодранный, выброшенный взрывной волной из вагона, молча лежал на земле, молча глядел на чудовищные фейервер­ ки, все взлетавшие и взлетавшие в безмятежное, голубое весеннее небо, которое удивленно открывалось ему в разрывах черного дыма. Но преж­ де чем слепая сила выбросила его из вагона, он успел увидеть, как по­ гиб Володя. Он только что, секунду назад, был жив и Смотрел на него, и вдруг Володи не стало. Он исчез, совсем и навсегда. Только горячий и влажный ветер окатил волной лицо друга, который и сам в следующий миг, полуразорванный, был выкинут на землю... Наташа с удивлением думала о тбм, что она слушает этого чужого ей человека совсем спокойно, будто в его рассказе нет-ничего, касающе­ гося ее, будто это одна из тех жутких военных историй, которые ей уже были известны, о которых она слышала, читала в газетах за эти годы не один раз. Но все'-таки в какой-то части ее сознания шла своя, скрытая работа, и она вдруг почувствовала, как откуда-то снизу, от кончиков пальцев ног, стала подниматься по телу дрожь. Противная, колкай, не­ уемная... С ней было однажды вот так же, когда горел в их городе старый де­ ревянный цирк. Они тогда стояли с Володей на берегу речушки Ушайки, пересекавшей весь город, и смотрели, как на ее противоположном берегу полыхало здание цирка. Было много людей, несколько красных пожар­ ных машин, которые уже ничем не могли помочь. Они видели, как взме­ тались в небо багровые протуберанцы огня, как ракетно взрывались и медленно падали огромные искры, их овевал жар,, в речку с шипением обрушивались лохматые от огня головни, некоторые из них перелетали через Ушайку и падали совсем рядом с ними. Вот тогда Наташу стала бить дрожь, она ухватилась за руку Володи и не могла сказать ни слова. А он успокаивал ее,, пытался шутить, еще больше усиливая охвативший ее бесконечный, животный, будто в страшном сне, ужас... И теперь дрожь поднималась все выше и выше, она чувствовала, как дрожат у нее плечи и уже нет сил ровно держать голову. Она все равно ничего не смогла бы сказать Сергей) Гиндину, замолчавшему и с трево­ гой поглядывающему на нее. • Наташа встала и, скрывая сотрясавшую всю ее дрожь, бессмыслен-* но кивала и кивала Сергею, пятясь к двери. У нее и на улице зуб на зуб не попадал. А между тем стоял жаркий, солнечный майский день. Дома Наташа, недолго порывшись в буфете,' нашла недопитую бутылку водки, выпила полстакана. И только в крова­ ти, укрывшись ватным одеялом, она почувствовада, как дрожь уходит из нее. Она проспала до вечера. Встала, умылась, причесалась, села было за свои выкройки, но ничего не могла сообразить, перебирая причудли­ вые бумажные фигуры. Что-то нужно было делать... Сознание, казалось, было заморожено и медленно, медленно оттаивало. Мысли в нем рожда­ лись мучительно долго и стояли одиноко, несвязно, как спящие рыбы. Вот так же всплыла мысль о том, что сегодня в Доме офицеров празд­ ничный, вечер и что она собиралась на него. Собиралась?.. Наташа стала собираться и, действительно, пошла в Дом офицеров...