Сибирские огни, 1980, № 12

СОЧИНЕНИЕ НА НЕЗНАКОМЫЕ СЛОВА 39 тонко улавливала тот момент, когда Володя всерьез начинал расстраи­ ваться, а то и сердиться, она сразу меняла тон, поведение, сама к нему ластилась, и он снова безраздельно попадал под ее власть, как бы зано­ во и в бессчетный раз влюбляясь в нее. Наташа и сама понимала, что эта ее любовь всерьез и что ей, скорее всего, повезло, что среди такой массы большей частью весьма легкомысленных поклонников она встре­ тила Володю. А он совсем забросил занятия в политехническом и каж­ дую свободную минуту проводил с ней. Володя приходил к ним домой, его знали родители, соседи, и, кажется, всем он пришелся по душе. Но, странно, именно это обстоятельство словно бы раздражало Наташу, и она опять и опять принималась за свои капризы. Она испугалась по-нас­ тоящему, до сердечной боли, когда Володю призвали в армию. Ново­ бранцы проходили короткое обучение в артучилище. Между задней ка­ менной стеной ограды училища и старым кирпичным брандмауэром, от­ делявшим дома тихой короткой улицы, был неприметный заулок, где теперь они и встречались. Володя, рискуя быть пойманным и сурово на­ казанным, перелезал через ограду, спрыгивал прямо в объятия Наташи. В заулке пахло гнилью, было глухо, как в погребе. Они садились на ка­ кой-то старый ящик, целовались, шептались, давали друг другу добро­ вольные клятвы. Но кончились и эти их свидания. На перроне вокзала, в последний раз целуя заплаканное Наташино лицо, Володя сказал ей: «Если уж сильно затоскуешь, приходи на ста­ рое место, в заулок... И я тоже приду...» Она его полуслышала и, должно быть, поэтому в первые месяцы разлуки даже и не вспомнила об этом. Наоборот, она и приблизиться боялась к тому месту,— слишком сильно могло оно ее растревожить. Наташа не успела получить от, Володи ни одного письма. Как она бежала, как летела домой в день Победы, уверенная, что уж теперь-то ее наверняка ждет весть от Володи!.. Но весть пришла лишь через несколько дней. Какой-то незнакомый раненый, подписавшийся С. Гиндин, просил ее зайти к нему в госпиталь, так как сам он еще неходячий. Пожалуй, она сразу обо всем догадалась и была готова услышать самое страшное... Гиндин лежал на койке, поверх одеяла забинтованная и согнутая в локте рука, повязка на голове, закрывающая один глаз. Он даже не улыбнулся: «Меня Сергеем зовут. Мы с Тепловым вместе на фронт еха­ ли...» Наташа молчала. «С Володей... Ну, как земляки... Я из Шегарки... Знаете, тут рядом, через реку?..» Наташа кивнула и посмотрела на ране­ ного умоляюще. Он отвел от нее взгляд. «В общем, мы подружились... Земляки же... Ну, и знаете, на всякий случай, так, оставили адреса, кому написать... если что.. Все так делали!.. Он мне про вас говорил... А у ме­ ня еще никого, чтобы...» Гиндин замолчал и даже отвернулся. Наташа подождала, выпрямилась на табуретке и негромко, но требовательно сказала: «Говорите!» Гиндин снова повернулся к ней, лицо его неожи­ данно стало злым, не закрытый бинтами глаз покраснел, он заговорил отрывисто, резко: «Нас разбомбили. Мы даже до фронта не доехали. Целый эшелон». ■Она заставила его рассказать все, и он, подчиняясь ее воле и жела­ нию, может быть, первый раз после того дня, рассказывал о бомбежке, за несколько минут уничтожившей сотни молодых жизней Он рассказывал и о том, как они долго ехали в эшелоне, где у них уже сложился свой быт, своя короткая жизнь, как они пели песни, рассказывали друг другу и смешное и серьезное... Как они смотрели на чужую землю, на дома, ред­ ких людей, как проникала к ним в вагон через окна и двери, через каж­ дую щелку весна с такими знакомыми и совсем незнакомыми запахами, звуками, желаниями... Он не закрыл свой здоровый глаз и не отвернул лица, когда стал рассказывать, как первая бомба в клочья разорвала