Сибирские огни, 1980, № 12

36 ЭДУАРД БУРМАКИН — Конечно, конечно... — Значит, благословляете, Николай Михайлович? — Да! Только вот насчет образов.. Программа требует. И на экзаме­ нах, особенно у десятиклассников... Я вспоминал свое первое впечатление от Николая Михайловича, когда директор показался мне, что называется, мужиковатым, деревен­ ским. Меня тогда покоробила его прямота при разговоре о моем воз­ можном поселении на квартире у бухгалтерши. Но вот проходило время, я каждый день встречался с Николаем Михайловичем, разговаривал, слушал его мнение о моих уроках (он был у меня в восьмом и десятом классе), наблюдал за ним во время педсоветов и все яснее понимал, что он человек прежде всего умный, глубокий, а также способный понять и разобраться в достаточно тонких человеческих переживаниях, в осо­ бенностях ребячьей психологии. А сверх того, Николай Михайлович Ке- мов, несомненно, человек очень выдержанный, что, конечно же, есть' при­ знак воспитанности и интеллигентности. Корочё говоря, он все больше мне нравился. У меня уже появилась потребность разговаривать с ним, советоваться, и я, незаметно для себя самого, перешел в лагерь сторон­ ников директора школы... Сирена Николаю Михайловичу можно было доверять. Я это понял. Вот п о ­ чему я не стал перед ним таиться и накануне праздников утром зашел к нему в кабинет и попросил разрешения съездить на три дня в Томск.. К любимой девушке, признался я. К невесте. Директор внимательно посмотрел на меня, помолчал и сказал: «Жаль, Алексей Федорович, что вас не будет на нашем школьном ве­ чере. У нас еще предполагается маленький учительский банкетик... Та.к, по-семейному, по-деревенски... Ну, что поделать! Поезжайте! Не опазды­ вайте к занятиям...» Я не знал тогда, что возвращение в собственное недавнее прошлое может причинить боль. И дело, очевидно, именно в том, что оно недав­ нее, а уж стало прошлым. Это как внезапная смерть близкого человека... Между тем, еще только думая об этой поезДке, и даже в ночном по­ езде по дороге в Томск, я все представлял себе иначе, мне казалось, что там я встречусь с недавней, золотой порой своего студенчества, и радость этой встречи никто и ничто не сможет омрачить. А, самое главное, меня ждала Алька! Но уже на второй дейь мы с Алькой поняли, как в сущности, груст­ но это наше свидание. Мы, с ней ходили по нашим местам, по загадоч­ ным томским переулкам и закоулкам, как будто бродили по кладбищу. Мы ведь уже'прошли, уже пережили все те чувства, которые были вместе с нами здесь, в этих местах в самую первую пору. Теперь мы были за­ хвачены другим, куда более сильным и серьезным, когда неуместна шут­ ливая болтовня и мальчишество. Нет! Рано, рано нам было вспоминать столь близкое прошлое. Иногда оно казалось ничтожным в сравнении с тем, что мы чувствовали теперь... Еще нам негде было укрыться, спрятаться от людей. Я поселился в единственной в городе, неуклюжей гостинице, в номере на десятерых, где висело облако табачного дыма и непременно кто-нибудь выпивал, или ел, или пытался уснуть. Домой к себе Алька меня не приглашала, и я догадывался, что там нас тоже не ждало уединение, хотя о более важных причинах я узнал позже. В вечерних сумерках мы с ней целова­ лись возле чужих палисадников, причиняя друг другу боль, и несколько