Сибирские огни, 1980, № 12

СОЧИНЕНИЕ НА НЕЗНАКОМЫЕ СЛОВА 33 Мы только приблизились к ним. К тому, что можно увидеть и даже за­ рисовать. Мы и дальше будем с вами лишь подходить, иногда очень близко, к этим и другим тайнам мастерства, но последний, решающий шаг делается лишь художниками, лишь талантами... Но все-таки наши занятия, надеюсь, помогут лучше понимать литературу, как помогает понимать музыку музыкальная грамотность...» Она была умная, Анна Львовна! Но, главное,.самозабвенно любила литературу. Еще.она умела говорить вдохновенно, образно, глубоко, кра­ сиво, без пустот, без слов-паразитов. И этому искусству она тоже учила нас, заставляя высказывать свои суждения, находить слова для самых смутных, трудно выразимых ощущений и чувств. Она давала интерес­ ные задания: опишет портрет, внешность некоего человека, и предло­ жит — придумайте и расскажите о его судьбе. Или прочитает завязку какого-то рассказа, а мы должны дописать... У нас были билеты членов литкружка. Самодельные. Квадратики ватманской бумаги, вроде визитной карточки, в левом углу неожиданная виньетка — пересекающиеся гусиное перо и сабля, по верху строка: «Сабля да стих, чего же еще!» Ниже шли слова о том, что такой-то яв­ ляется членом литкружка пятидесятой' средней школы. Мы с Шуриком хранили эти карточки вместе с комсомольскими билетами. Все еще находясь под впечатлением самой первой научной лекции Анны Львовны, я .отказывался читать свои стихи, сколько раз меня ни приглашали. Я панически краснел, и меня быстро оставляли в покое. Я прочитал свои стихи в тот майский день, когда Красная Армия вошла в Берлин. В зале, где собирался наш литкружок, висел только что на­ писанный лозунг: «Советские войска в Берлине! Ура!» Он был так прост, понятен, что я, едва увидев и прочитав его и снова, про себя, крикнув «ура!», как мы кричали в школе на митинге, решился прочитать стихи, сочиненные в тот же день. Должно быть, эта моя неожиданная реши­ мость и общее настроение по случаю приближающейся, окончательной Победы обеспечили успех моему стихотворению. Но все же главный итог тех давних занятий в литкружке состоял в том, что я, в конце кон­ цов, бросил писать стихи, поняв, почувствовав свою неспособность к этому великому делу. Нет, я вовсе не пережил сокрушающего душу ра­ зочарования, не ударился в пессимизм, но все же долгое время моим главным настроением была тихая грусть, какая бывает при неизбежном расставании с чем-то милым, дорогим, к чему успел привыкнуть, .а оно ушло. Зато я твердо решил стать учителем словесности. Итак, я вспоминал первый в своей жизни литкружок, все, чем мы занимались в нем, Анну Львовну. Другого я тогда придумать не мог и, наконец, решился объявить ученикам, что в школе создаётся литкружок. Библиотекарь Надежда Сергеевна взялась написать плакатными перья­ ми, синими и красными чернилами, большое объявление о первом заня­ тии литературного кружка. Она даже сумела в конце объявления очень похоже пририсовать гусиное перо. Мы собрались в самой большой классной комнате, но и она едва вместила всех пришедших. Я, конечно, понимал, что тут присутствует больше любопытствующих, чем искренних любителей литературы. Тог­ да еще не было телевидения, а кино показывали чаще старое, вот и пришли от нечего делать. И все-таки большое число собравшихся меня обрадовало. Я примерно знал, что следует им сказать, что предложить, приготовился прочитать несколько стихотворений: Пушкина, Блока! Есенина и Маяковского, но вдруг почувствовал' неуверенность, а будет ли это им интересно, не станет ли наш кружок просто дополнительным уроком литературы. Поначалу так все и складывалось. Я говорил, они слушали, причем, менее внимательно, чем на уроке, шептались, бало­ вались. Потом я спросил, не пишет ли кто-нибудв из них стихи? При- 3 Сибирские огни М 12