Сибирские огни, 1980, № 12

у к н и ж н о й п о л к и 17Э свете»; и безалаберный Павел по кличке Порхай, которому, в сущности, нргде при­ ткнуться, никто не дает себе труда вник­ нуть в его интересы; и редкостно цельный Леха, умеющий отстаивать свою правду, за что почитается упрямцем и своевольни­ ком. Или вот еще одна^ колоритная фигу­ ра; Ваньша, демагог, выучившийся орать про чужие огрехи, чтобы скрыть свои. И нигде автор не нажимает на педаль, не обнаруживает явно своего сочувствия ге­ роям или досады своей на них, но умеет вызвать всякий раз нужную реакцию со стороны читателя. Даже называет он эти рассказы подчеркнуто просто, по именам; «Афоня», «Порхай», «Леха», «Ваньша». Главная боль рассказов М. Щукина — людское взаимопонимание. Мы уже назы­ вали рассказ «Нетранспортабельный пас­ сажир», где герой полон радости и от предстоящей встречи с родными, и оттого, что впервые видит сверху землю, которую «тридцать лет плугом резал», а окружаю­ щие принимают этот его восторг за пья­ ное возбуждение, чуть ли не за хулиганст­ во. А вот другой рассказ. «По телеграмме»; попутные машины не остановились, чтобы взять человека, который спешит к больной тетке, вырастившей его. Еще очень харак­ терные для М. Щукина ситуации: человек хочет, чтобы с ним поговорили по-люд­ ски, просто извинились за несправедли­ вость— его же ославили кляузником («Твердолобый»), Бабке Пелагее от детей нужно обыкновенное участие, они же от­ купаются деньгами и считают себя пол­ ностью выполняющими свой долг («Утром ранешенько»), Кирюха Шархин из расска­ за «В душу плюнули», на первый взгляд, просто один из «начальников телеграфно­ го столба», какие пользуются своей кро­ шечной властью, чтобы возвыситься над другими. Но и его нам жаль: ведь сам-то он думал таким путем внушить к себе ува­ жение, он других путей не знал и потря­ сен, обнаружив, как относятся к нему на самом деле. В лучшем, на мой взгляд, рассказе сбор­ ника «На яру» — на трех с половиной стра­ ницах М. Щукину удалось рассказать не только о судьбе непутевого парня, погиб­ шего геройски, но еще об одной судьбе — матери, которая с детства защищала сына перед всеми, всегда в него верила, чему удивлялись учителя и соседи, и оказа­ лось— только она одна по-настоящему его знала. Хочется сказать, что М. Щукин относит- • ся к своим героям так же, как эта немно­ гословная женщина к своему сыну: он в них верит, потому что знает их. М. Щукину предстоит еще много ис­ кать — и в ширину, и в глубь, но этого ка­ чества он потерять не должен. Тогда вторая его книжка будет лучше первой, а третьй — лучше второй. Есть у М. Щукина рассказ, сближающий­ ся по мысли с повестью Виктора Степано­ ва,— «Приём по личным вопросам». Обоих авторов волнует ситуация, когда человек, впряженный в служебную лямку — чаще 12 * всего коренником,— засушивает душу, те­ ряет цель за частоколом больших и ма­ лых компромиссов, поступается совестью. Причем даже, не ради материальных благ и карьеры, а из душевной лени и ради со­ хранения «хороших отношений» с людьми, особенно с вышестоящими. У М. Щукина этот рассказ не из лучших. На своего ге­ роя — завбазой Петра Козырина — он смотрит со стороны, пробуя реконструи­ ровать его психологию по немногим из­ вестным ему фрагментам. . Не то у В. Степанова. В историю психо­ логического двойника Петра Козырина — директора лесхоза Алексея Михайловича Томилова— автор (сам директор лесхоза!) вкладывает максимум своих знаний и при­ страстий. Обстоятельства, формирующие этот характер, известны ему досконально, как внешние (неопределенное правовое положение директора лесхоза, который отвечает за все перед всеми, и в то же время ему не от кого потребовать помо­ щи; безоружнбсть лесоустроителей перед лесопользователями, бедность лесхозов техникой и людьми), так и внутренние — неустойчивость характера, уступчивость, излишнее преклонение перед старшими по чину, шаткость души. В. Степанов рису­ ет своего героя не просто пристрастно — гневно. Он каждой фразой как бы призы­ вает всех работников леса искоренить этого самого Томилова в себе и брать пример с другого человека, лесника Яхон­ това. Композиция повести хороша своей бесхитростностью: Томилов и Яхонтов жи­ вут в книге как бы каждый сам по себе. И думают каждый о своем, и делают каж­ дый свое. Яхонтов болеет за лес, воюет с порубщиками, невзирая на их ранги; ор­ ганизует посадки, сбор шишек, взывая® к добрым чувствам людей. Томилов же пытается обосноваться на новом месте и во что бы то ни стало удержаться, выпол­ нить то, что от него хотят «наверху». Они почти не встречаются, хотя и хорошо зна­ ют друг друга. Яхонтов Томилову скорее симпатичен, но уступки Томилова выше­ стоящим приводят к увольнению лесника и— опосредованно — к его смерти. У Виктора Степанова хорошая черта: он умеет смотреть на то, что перед глазами, не через призму чужих представлений, оттого в книге все так убедительно. Вот увидел автор таких, например, как братья Маценовы: энергичных и жадных, работя­ щих и вороватых, веселых и страшных. С одной стороны — тюрьма по ним пла­ чет, с другой — колхоз плачет без таких сильных, деловитых людей. Закроешь книжку, видишь их перед собой, ничуть не сомневаешься в их существовании, дол­ го думаешь — откуда они явились, как эту силу обратить на пользу людям и осущест­ вимо ли это... А думаешь, конечно, оттого, что автор все это пропустил сквозь свою душу да и изложил прямо по горячему следу, не пользуясь ретушью, ни розовой, ни черной. При этом 3. Степанов и много­ словен, и зачастую сентиментален, и кри­ чит, и пальцем указывает, но все это иску­ пается огромным зарядом искренности.