Сибирские огни, 1980, № 12

16 ЭДУАРД БУРМАКИН Баба Шура хлопотала под хлипким навесом, усадила Полину и Вла­ дика чистить картошку, меня послала за водой, выяснив, что воду берут рядом, из ручья, сама мыла пшено, чистила и резала лук. Мы уж догада­ лись, что на ужин будет кулеш, густой, ароматный, с настоящим свиным салом, которое получила баба Шура для покосников, а поскольку летом его долго не сохранишь, решила сразу пустить в дело. Уже в густых сумерках уселись мы все за длинный стол на вкопанных в землю стол­ биках, прямо под темнеющим небом, и, обжигаясь, с наслаждением ели кулеш, долго пили чай. ' Спать все пошли в единственную, но большую, длинную, землянку с нарами вдоль стен. Павлова не было. Он пришел среди ночи, шумно, со стуком, с матерками, завалился где-то с краю и тотчас захрапел. Ба­ ба Шура вздыхала, шептала: «Господи, прости и помилуй! Прости и по­ милуй!» Я, проснувшись было от шума, снова заснул под успокаивающий шепот бабы Шуры. Первыми поднялись на рассвете Павлов и баба Шура. Когда мы встали и побежали к ручью умываться, у бабы Шуры уже был готов завтрак, а Павлов, хмурый, молчаливый, отбивал косы, потом ковы­ рялся, возле конной сенокосилки и около конных граблей — нашей ма­ лой механизации. Так началась наша покосная жизнь. Полина осталась помогать бабе Шуре, младший братишка Владик пристроился к таким же мальчишкам подвозить копны и довольно ловко сидел верхом и управлял невысокой лошаденкой, которую называли все «монголкой». Я же, как не умеющий косить, сгребал сено, а потом шел на стогование. Вездесущ был Павлов. С утра он косил, естественно, перегоняя всех, успевая еще подладить то и дело выходившую из строя конную косилку. Потом подцеплял на вилы — огромные, с черенком в оглоблю —• копны сена и стаскивал их к месту стогования и, если погода не обе­ щала дождя, снова 7косил дотемна. Все это время он был хмур и молча­ лив. Развеселился на следующий день. К нам в помощь пришла из недалекой той татаро-казахской деревушки совсем молодая бабенка, которую все стали называть Галей, хотя она была Галиёй. Невысокая, смуглолицая, узкоглазая, с маленьким ярким ртом, одета в давно по­ терявшие свой первоначальный цвет длинную юбку и кофту из какой-то грубой плотной материи, затертой до блеска. Фигура у нее была выда­ ющаяся. Спереди кофту оттягивали, казалось, спрятанные там две ог­ ромные груши, а уж сзади у нее... что два арбуза. Когда она шла, дви­ гались, шевелились все ее плодово-фруктовые части, невольно привле­ кая к себе взгляды. Женщины, сразу ее предупредили: «Ну, Галька, несдобровать тебе от нашего Павлова!» Галька вскидывала на выпуклом гладком лбу тонюсенькие бровки и смеялась: «Нам не страшно! Поперх­ нется!» Павлов появился возле начатого стога и вдруг увидел Галю. На мгновение замер, а потом радостно взревел и пошел на нее. Галя завиз­ жала и спряталась за копну. Павлов шел, протягивая руки и урча. По­ том вдруг враз, одним прыжком, оказался возле Гали, схватил ее в охап­ ку, начал обнимать, тискать, приподнимая над землей. Она дрыгала но­ гами, взмахивала руками, а он не отпускал. Неожиданно он посадил ее на ладонь, на которой уместились даже ее два арбуза, и поднял над го­ ловой. Боясь упасть, Галя замерла и только тихонько подвывала. А Пав­ лов уже снова мнет ее возле своей груди и падает вместе с Галей в сено. Но тут не выдерживают наши женщины-покосницы, сразу две или три охаживают Павлова по спине граблями: «Блудник!» «Кобель!» «Бес­ стыжий!» Павлов вскакивает, уклоняется от ударов, хохочет. И Галя смеется. А он гооланит во все гооло: