Сибирские огни, 1980, № 12

С В И Д А Н И Я В Б У Д А П ЕШ Т Е И... 173 Что остается как самое важное изо всего виденного и слышанного? Открытие, что мир велик. Ощущение, что мир хрупок. И убеждение, что он создан руками лю­ дей. Что касается последнего (оно же первое по важности) — это попросту объяснил старик-винодел в долине, где делают зна­ менитое Эгерское вино. С достоинством мастера извлек он драгоценную темно­ красную влагу из бочки’ вросшей в тело горы; неспешно разлил эту самую влагу по стаканчикам. Мы стояли в погребе рядом с ним своей мужской компанией; добрый наш друг, эгерский литературовед Ишт- ван Варга, специалист до русской литера­ туре; душа этого дня, московский литера­ туровед Вячеслав Середа, специалист по венгерской литературе; славный и деловой Адам Вирт, переводчик; и я. Стояли все плечом к плечу. Подняли стаканы. И еще раз. Потом говорили мастеру, как пре­ красно вино, и как прекрасна долина, и ка­ кой он прекрасный мастер. Он, коренас­ тый, крепкий, с коричневым задубелым лицом, слушал; потом негромко ответил. Я спросил у Славы, что он сказал. Слава перевел. «Ни хрена,— сказал приблизи­ тельно старик,— работать надо». Сибирский номер «Галактики» оконча­ тельно составлен. Твою повесть я перевел и сдал издательству. Сейчас у нас в гостях Марк Сергеев из Иркутска, из вашего края. А я перевожу опять сибирского автора — видишь, кон­ такты с Сибирыд не прерываются:.. Из письма И. Фельдеака. Как определить, чем обязаны перевод­ чику и читатель, и автор? Я бы печатал имена переводчика и редактора не мелким шрифтом и не в конце. А в начале книги, и крупными буквами. Так, к счастью, и сде­ лало издательство «Магвете». Там же, где написано, что роман — из «Сибирских огней». Мне повезло, это ясно. И очень повезло на людей. Эва Харшани, с рождения, мож­ но сказать, по крови связанная с литерату­ рой, известная и авторитетная как пере­ водчик и редактор у себя в Венгрии и у нас, автор переводов К. Симонова, Я. Кросса, А. Битова, М. Слуцкиса, В. Рас­ путина и других хороших наших писателей. Иван Фельдеак — также кровно связанный, с литературой, очень много делающий для содружества венгерских и наших писате­ лей, переводчик, если одних только сиби­ ряков перечислить, В. Шукшина, И. Куди­ нова, В. Шугаева, томского фантаста В. Колупаева. На сорока языках читают венгерские рецензенты, отбирающие книги для пере­ вода. Мне рассказывали: профессия пере­ водчика, по традиции, очень .престижна в Венгрии. «Быть переводчиком— это ве­ ликое что-то». Самые крупные писатели занимались переводами. «Как у вашего Маршака была потребность...» И всегда это жило в венгерской литературе. Петефи пе­ реводил Шекспира и Гейне. Другие куль­ туры, таким образом, начинали принадле­ жать венгерской. Переведенный Данте стал частью венгерской культуры, Тол­ стой... Большие события русской литературы так или иначе отзывались в Венгрии. «Ши­ нель». «Евгений Онегин». Огромное влия­ ние Льва Толстого. Достоевский. Все пье­ сы Горького были поставлены. «На дне» шла непрерывно. После войны перевод со­ ветской литературы — прежде всего от­ ражение нынешнего дня страны. Что же это за профессия? Талант, специ­ альная подготовка, чутье, призвание. И — труд. Постоянное чтение десятков журна­ лов, отбор, рецензирование, обсуждение, поиск переводчика, перевод, редактиро­ вание... «Надо точно с русского и в то же время чтоб совсем по-венгерски». Дух пе­ редать, но не буквальное содержание. Вы­ полнить эти профессиональные требова­ ния очень тяжело... Даже если бы иметь в виду всего только различия в языке. «Да»,— думаю я, написав это, а вслух говорю автоматически: «Иген». Как ду­ мал: «Спасибо» и говорил «Кесенем». По­ жимал руку («Привет») и говорил: «Сер- вус!» Но это все очень просто. Элементар­ но. А если вспомнить о том, сколько падежей в русском языке и сколько в вен­ герском... да что, собственно, называть падежами... да еще такая штука, как род — мужской, женский, средний... к тому же артикль! Когда не понимаешь разговор взрослых на каком-то незнакомом языке — это вро­ де закономерно. А вот с детьми... С деть­ ми это все иначе. Никак не м,огу себе взять в толк, почему не получается у меня раз­ говор с маленьким Адамом, сыном Эвы... Нет, сначала-то у меня была иллюзия по­ нимания. — Мама, ты меня любишь? — быстро спрашивал Адам. И тотчас: — Мама, я хо­ чу тебя поцеловать! — И сразу: — Мам, ты никуда не уйдешь? Эва синхронно переводила — вот он, профессионализм,— успевая в то же са­ мое время отвечать Адаму. — Мама, я хочу играть! Адам выспался в детском саду, и у него было явное преимущество перед Эвой, только что вернувшейся из издательства. — Мама, я хочу поиграть с дядей, кото­ рый приехал! Отлично. Принимаю Адама на себя. Эва уходит на кухню сварить кофе. И тут — ничего не получается. Адам не понимает, почему мы друг друга не пони­ маем. И я поражен. Ну как это может быть? Адам идет к Эве выяснить, в чем де­ ло. Я продолжаю стоять в недоумении. Нет, не может этого быть... Кажется — и сейчас мне продолжает так казаться,— для детей языковых различий не должно быть, не доджны иметь над ни­ ми власть никакие различия, и языковые тоже. Это такой один народ'— дети. Гово­ рится же в легенде, что когда-то вначале