Сибирские огни, 1980, № 12

С В И Д А Н И Я В Б У Д А П ЕШ Т Е И... 171 фотографиями (начиная с обложки), чтобы подчеркнуть их документальность. Конеч­ но, эта серия не заменит всю литературу. Это часть литературы и часть творчества писателей. Часть, как видно, важная Устаревают ли такие книги? В отличие от романов... Вопрос существенный. Пробле­ ма может сделаться неактуальной лет че­ рез десять. А книга? Но тут, как и с рома­ нами, как и со всем прочим,— главное за­ висит от автора. Вот книга Дюлы Ийеша «Люди пушты» (1936 год) — у нее долгая жизнь. Похоже, все это интересный и полезный опыт, которым хорошо бы воспользовать­ ся. А потому расскажу и то, что узнал об организационной стороне этой работы. Обычно будущий автор приходит сам. Обращается к редколлегии серии с пред­ ложением. Редколлегия — орган общест­ венный. Стоит она «на двух китах», один из которых — Союз писателей, другой — издательство. Редколлегия рассматривает предложение, принимает его или отклоня­ ет. Во втором случае может, со своей сто­ роны,* рекомендовать автору другую тему или посоветовать еще поискать самому. Желающих стать авторами книг этой се­ рии, говорят, много. Кажется, это легко написать. Обманчивое впечатление! Члены редколлегии, и авторы, имеющие опыт, хо­ рошо это знают... Получившему заказ выплачивается еже­ месячная стипендия (это делает Мини­ стерство культуры), Время для работы, как известно, проходит быстро... И вот автор представляет редколлегии свой труд. Сколько рукописей редколлегия откло­ няет? Дюла Чак берет со стола толстую папку, взвешивает ее на ладони. Семьсот страниц... Решение: отклонить. Каждый, кто написал в своей жизни пусть не семьсот, пусть хоть два десятка страниц, понимает, что значит отрицательное решение судь­ бы рукописи... Да, бывает: стипендия, аванс, а книга — не полупилась. И бывает не так уж редко. Бракуется, говорит Чак, 30—40 процентов того, что пишут для се­ рии. Строго? Чак объясняет: серия имеет р е п у т а ц и ю . Этим все сказано... То, что отвергли, автор может напечатать. По­ жалуйста. Но не в серии «Открытие Венг­ рии». Судьба каждой книги решается в дис­ куссиях. «Да» или «нет»? Потом, когда кни­ га выйдет,— если редколлегия решит, что ей следует выйти,— будут дискутировать читатели, пресса, министерства; книги се­ рии обсуждаются, как правило, весьма бурно; однако это потом, сначала — об­ стоятельнейшие дискуссии в редколлегии. Тщательно взвешиваются все «за» и «про­ тив». Потому, что р е п у т а ц и я серии. Ее авторитет. Ее, скажем, общественная значимость. Одобренная рукопись передается изда­ тельству. Оно может не согласиться с ред­ коллегией. Но ни разу еще этим своим правом не воспользовалось.' Писатель извлекает строчки, кажется, из ничего, из воздуха. Иное положение у из­ дателей: выбрать рукопись можно только из того, что принесли авторы... Судьба се­ рии— в руках тех, кто пишет: в их талан­ тах, интересе к действительности, в их граж­ данской активности. Бывало, что выпуска­ ли и по три книги в год; бывало и иначе. Ничего, говорит Чак. Пусть хоть по одной. Но будем, Повторяет, держать уровень. Прекрасное название у этой серии! И есть, сдается мне, у нее и еще одно имя, пусть оно и не значится на обложках и в издательских проспектах. Во многих разго­ ворах оно приходило мне в голову не толь, ко с Чаком и не только в самом Будапеш­ те. Вы, конечно, догадались, что имя это — любовь к Венгрии. Любовь к своей стране реализуется в этой серии в том, что писате­ ли пишут эти книги, а читатели их ждут и читают; любовь к своей стране в Этой се­ рии осуществляется и овеществляется, она эту серию движет, лелеет, она же ее и ох­ раняет. Территория Венгрии: 93 032 км 2 (7% территории Европы). Венгерский статистический справочник. План Будапешта — подарок Эвы — у ме­ ня в кармане; крупные булыжники мосто­ вой под ногами, мостовая круто идет в го­ ру; поднимаюсь в Крепость. В который уже раз. Знаю, чего мне хочется: побыть с ней наедине. Вот й пришел снова. Теперь я один. Свидание. Прикасаюсь ладонью к прохладному камню старой стены. Здрав­ ствуй. Древнее сердце Буды: узкие улочки, возраст домов проступает на фасадах; ос­ танавливаешься у окна — черное кованое кружево, за ним из коричневых цветочных горшков — пламенно-красная герань; вхо­ дишь во двор, здесь тишина замкнутого галереями, окнами, дверьми пространства. Дальше по улицам, они приглашают: про­ гуляйся, погляди на нас, тут у нас и Бетхо­ вен гостил, и Томас Манн... Королевский дворец. Площадь Святой Троицы, скульп­ туры, что поставили благодарные гражда­ не Буды, когда ушла чума. Яркая зелень и серый камень. Красная черепица. Тесно толпящиеся автомобили и невдалеке эки­ пажи с чистенькими, добрыми лошадка­ ми— для вас, если хотите. Башня Домини­ канского монастыря. Рыбацкий бастион — сюда ноги идут сами,— белые лестницы! арки, террасы. Лужайки, бассейны и фон­ таны среди крепостных стен, бойниц, пе­ реходов, суровых или увитых зеленью. Внизу — Дунай, вот он, реющие 'над ним мосты — мост Ланцхид (1849 год), мост Эржебет (год 1964), мост Маргит,— еще стрелы и дуги мостов. Воздух, пространст­ во, предназначенное, чтобы летать, парить в нем, взмыв с холма Крепости; и в самом деле, ощущение полета внутри. Белые теплоходы и их белые следы на дунайской воде. Купол парламента впереди. Крыши и острия церквей на этой стороне, крыши и острия церквей на стороне Пешта, зда­ ния старые и современные — все это, раз­ ноцветное под солнцем, дальше голубеет, сливается у горизонта в одно целое м за­ тем сливается с небом.