Сибирские огни, 1980, № 11

90 НИКИТА БОГОСЛОВСКИЙ выкликивает: «Двадцать две тысячи, раз!» Молчание. «Двадцать две ты­ сячи, два!» Ни слова. «Двадцать две тысячи^ три!» и уже заносит свой молоток для решающего удара, как вдруг с'балкона звучный, таскать, голос: «Шестьдесят семь тксяч триста восемьдесят пять!» Аукционист даже поперхнулся от такой суммы и молоток уронил. А в зале все по­ воротились, таскать, лицом к балкону и стали искать, что за неслыхан­ ный богач объявился. А там ничего не видать — барьер высокий. Ну, аукционист, таскать, обрадовался, сумму быстренько три раза прокри­ чал. молотком стукнул, объявляет: «ПроданоЬ» В перерыве стали покупателя искать, а его, таскать, и след простыл. А у них там правило: если клиент отказывается от своей, таскать, пркуп- ки или не является тут же подписать контракт, вся партия меха идет, таскать, вразброд, поштучно. И происходят большие, таскать, матери­ альные потери в сравнении с оптовой продажей. И аукционисту крупные, таскать, неприятности. Кончили мы свои съемки, забрали аппаратуру, грузимся в автобус. И тут неожиданно подходит к нам Домодедов и спрашивает: «Ну, как тебе мои соболя? Жалко, что ты, таскать, мездры не видал, таких мездр теперь уже почти никогда не встречается. Будешь, говорит, хорошо себя вести — в день твоего рождения пару шкурок подарю на воротник. Мне не жалко, у меня, как заметил, мехов полно!» И тут же одалживает рубль и исчезает. Как он вообще на этот аукцион попал — одному, таскать, алЛаху известно! БАЙКА № 6. ЖЕЛУДКЕВИЧ — Лет десять тому у нас в институте после окончания приемных экзаменов завязался у меня с деканом спор о дипломах моих учеников. Декан, как сейчас помню, доказывал мне, что в этих работах весь конг­ ломерат постулатов гиперболически развитых функций чувственного восприятия, эгоцентризм эмоций превалируют под статуарным кредо. Я же, наоборот, считал, что линеарная трепетность схематического эро­ тизма Антониони никак не повлияла на моих питомцев; скорее, в их кар­ тинах ощущался познавательный релятивизм моего друга Шаброля и отчасти, в изобразительном решении, стремительно падающая готика Кельнского собора, помноженная на пластичность двухмерного решения многоугольных конструкций моего покойного друга Леже, адекватных сонетам раннего Ронсара. А декан все время упирал на отсутствие плэ- нерного восприятия и кипучей вивантаости в увиденных им фильмах. Короче говоря, мы, как вы понимаете, чуть не рассорились, поскольку разговор велся в весьма повышенных тонах. Неожиданно наш горячий спор был прерван миниатюрной, навзрыд рыдавшей блондинкой, ворвавшейся в кабинет без стука. Поскольку она была очень хорошенькой, то наши с деканом мужские сердца дрогнули, и мы начали наперебой утешать продолжавшую заливаться слезами девицу. Когда она слегка успокоилась, то рассказала нам свою горест­ ную историю. В разгар приемных экзаменов она, сидя на подоконнике в коридоре института, тоскливо зубрила опостылевшие «дер-ди-дас» из немецкого учебника — ей предстоял последний экзамен, по иностранному языку: все остальные она сдала на пятерки. Проходивший мимо солидный, еще молодой лысеющий блондин, кинув вороватый взгляд на лепечущую в полузабытьи заковыристые немецкие спряжения абитуриентку, подошел к ней и участливо спросил, не сможет ли он быть ей чем-нибудь полезен? Девица сообщила ему, что ее зовут Рита и что она очень боится провала. «Вам повезло,—сообщил ей симпатичный собеседник.—- ¿1 как раз цро-