Сибирские огни, 1980, № 11

ИНТЕРЕСНОЕ КИНО 65 пераментными выкрутасами дирижера. Однако в момейт кульминации снова раздались аплодисменты инспектора. — Товарищи, остановите репетицию! Контрафаготист пришел, бу­ дем писать оркестр. У хора антракт!- Прервавшись посередине «Эпиталамы», Орлеанский досадливо ос­ тановил разошедшийся было вовсю хор. Павильон вновь начал запол­ няться неторопливо дожевывающими бутерброды музыкантами Рассев­ шись по местам, они продолжали свои далекие от искусства беседы, как правило, на финансовые и бытовые темы. Концертмейстер первых скри­ пок Яша Цахес, прозванный за свою огненно-рыжую шевелюру Цин- нобером, давясь от смеха, рассказывал вполголоса наклонившемуся к нему с дирижерского пульта Орлеанскому неприличный анекдот про двух эстрадных артисток-старух. В углу павильона сгрудилась творче­ ская группа «Стрельцов», для которой, как водится, все это музыкальное колдовство было совершенно чужим, далеким и непонятным. Но еще более чужим, далеким и непонятным было оно для композитора фильма Светофора Христофоровича Суваева. Вид симфонического оркестра приводил его в трепет. Но это не был священный трепет творца, вдохновленного светлым потоком оркестро­ вых мелодий. Нет, это был панический ужас первобытного человека пе­ ред непознанными и могущественными высшими силами. Оркестр сме- ' ялся над его невежеством. Трельно заливались деревянные, ржали тру­ бы, по-диаконски ухали геликоны, в изнеможении от закатистого смеха глиссандировали тромбоны. Оркестр презирал чужака, считал его нич­ тожным, ненужным. Поэтому-то Светофор Христофорович, как только оркестр приготовился к репетиции, тихонько и незаметно удалился в дальний угол павильона, отгороженный грубой фанерной ширмой, како­ вой иногда отделяют солистов от оркестра для создания специальных эффектов при звукозаписи. За ширмой этой стоял крохотный столик, за которым сидел, склонившись над дубликатом партитуры, проникнувший сюда еще до начала смены Додик Афония. Забравшийся за ширму Су- ваев сел рядом с ним, взял партитуру и, держа ее вверх ногами, глубо­ комысленно полистал, удовлетворенно кивнув головой. — Внимание, оркестр! — между тем командовал Орлеанский, с трудом входя в творческое состояние после анекдота Цахеса.—Открой­ те номер двенадцатый «Ариозо царевича Алексея». Занят весь состав, кроме гобоев. Номер идет сразу со второй цифры. Солист здесь? Эстрадный баритон Жозеф Кулаков, одетый средь бела дня в мали­ новый с серебром смокинг, голубые, переливающиеся на свету брюки со сверкающими вкраплениями стра'зов вокруг ширинки и с огромной голу­ бой, отороченной изумрудами, меховой «бабочкой» на мощной шее, при­ ветственно помахал в ответ дирижеру из оккупированного съемочной группой угла. — Подождите минутку, Жозя, сейчас быстренько откорректируем и тогда уже сразу с вами. Партию выучили? — А как вы думаете? — задал встречный вопрос певец, который впервые увидел «Ариозо» две минуты назад, поскольку у него сегодня уже было два шефских и один левак. Но он прекрасно читал с листа, а до вдохновения и вхождений в образ ему дела не было — это все выпол­ нял за него артист Стрихнин, снимающийся под кулаковскую фонограмму. Орлеанский снова обратился к оркестру: — Итак, номер двенадцатый, сразу со второй цифры, пиано, моде­ рато, начали!.. . Оркестр стройно заиграл мелодию в стиле одесских песен двадца­ тых годов, довольно лихо аранжированную и оркестрованную Доди- ком. Вдруг дирижер остановил музыкантов: — Контрафагот, шестая цифра, второй такт, какая у вас нота? 5 Сибирские огни М П (