Сибирские огни, 1980, № 11

54 СОЛОМОН смоляницкии КЕША. Помочь... А как? ЛЮБОВЬ ВЛАДИМИРОВНА. Не знаю... Ему нужно найти в себе мужество жить. Он должен почувствовать, что кому-то нужен. Мне.., Тебе... КЕША. Мама, я хочу спросить... ЛЮБОВЬ ВЛАДИМИРОВНА (спокойно). Спрашивай, сынок. КЕША. Сынок... Ты никогда не называла меня так. (Замолчал.) Скажи, мама, а ты... ты простила отца? ЛЮБОВЬ ВЛАДИМИРОВНА. Отец расплачивался всю жизнь. За все годы ни одного безоблачного дня. Только представь — в самые луч­ шие минуты всплывает это и точит, и болит. Ты заглушаешь боль, го­ нишь ее, хочешь забыть — и не можешь. Жить с чувством вины, которую нельзя исправить... А я... Костя погиб с мыслью, что я предала его. Я знаю, он мучился, не хотел верить. Как страшно было ему умирать! Нет, Костя не простил бы. И я... Я не господь бог, Кеша. КЕША (потрясенно). Вот как... Люди живут, и, кажется, все у них хорошо, а что там, внутри, никто не знает, как с обратной стороны Луны. Да лучше и не знать и не заглядывать... ЛЮБОВЬ ВЛАДИМИРОВНА. Это у тебя пройдет, сынок, пройдет. Все-таки люди чаще бывают лучше, чем нам кажутся, поверь мне. А ты повзрослел, сынок. Пауза. КЕША. Ты знаедць, мама, у нас с Ритой все кончено. Я выгнал ее. Представляешь — выгнал Риту! ЛЮБОВЬ ВЛАДИМИРОВНА. Наверное, иначе ты не мог. КЕША. Ты все понимаешь, мама. Пусть лучше так. Пусть так. ЛЮБОВЬ ВЛАДИМИРОВНА. Однажды ночью — мы жили тогда в Старопименовском — ты разбудил меня: мам, а снег когда-нибудь рас­ тает? Тебе было тогда лет шесть или семь. Я подошла к тебе — ты лежал на спине, смотрел в потолок — там пробегали тени от уличного фонаря. Что-то тебе грезилось. А зима была долгая, долгая, как нынешняя. За окнами шел снег. Много снега. Там было холодно, темно. Огромная без­ людная пустыня. А ты был со мной. И отец... КЕША. Я и сейчас с тобой, мама. И всегда буду с тобой. И отец... А больше нам никто не нужен! (Замолкает.) Буду работать. По-настоя­ щему. Мне тут в кино одну роль предложили — ну ее к дьяволу! Парень такой — красивый, бесстрашный, все ему нипочем, в тайгу поехал под­ виги совершать. И еще песенка есть — на титрах начинается. Я ведь было согласился — смешно... ЛЮБОВЬ ВЛАДИМИРОВНА. Помнишь, Кеша, в школе, в вось­ мом и в девятом классе, ты пытался, начинать новую жизнь? КЕША (усмехнувшись). На следующий день с шести утра. ЛЮБОВЬ ВЛАДИМИРОВНА. А теперь она уже началась. Ви­ дишь — седьмой час, а встал ты в шесть. Что поделаешь, дружок, жить надо. (Звонок у входной двери.) Кто это так рано? Сиди. Открою и кофе поставлю. (Уходит.) К е ша поворачивается к окну, спиной к зрителю, задумался. Входит Ри т а , останав- ливается на пороге. КЕША. Кто там, мама? (Рита не отвечает. Кеша поворачивается.) Ты? РИТА. Я. Ты... удивлен? Нет, не то говорю... Я пришла. КЕША (медленно подходит к Рите). Пришла. Так рано? Нет, не то говорю. Пришла — насовсем? Не отвечай, все равно не отпущу. (Прижи­ мает к себе Риту.) А я только что думал, кончилась моя жизнь или ехать за тобой? Только что — пока стоял у окна.