Сибирские огни, 1980, № 11

С ОБРАТНОЙ СТОРОНЫ ЛУНЫ 51 отступлюсь от тебя, Рита. Этот кошмар кончится. И ты одумаешься. Буду ждать. Сколько надо, ' столько и буду ждать, хоть тысячу лет. (Уходит.) КЕША. Но дождешься! А я считал его другом! РИТА. Ему очень больно, Кеша. Он ушел совсем, навсегда... (Задум­ чиво.) Вот как, оказывается, руки не связаны у меня одной... (Огляды­ ваясь.) А где же твои гости? КЕША. Ушли... Ну и черт с ними. А тебя я никому не отдам. АРКАДИЙ АЛЕКСАНДРОВИЧ. И хорошо, что ушли. Устал я что- то, да и ты, Любаша, тоже —на тебе лица нет. Пора приходить в себя, да и выбросить из головы сны и всякую чертовщину. ЛЮБОВЬ ВЛАДИМИРОВНА. Я очень хочу не думать об этом, но не могу. Понимаешь —не могу. АРКАДИЙ АЛЕКСАНДРОВИЧ. Мы прожили с тобой целую жизнь —и вдруг сегодня ты решила вернуться... Что же случилось? ЛЮБОВЬ ВЛАДИМИРОВНА. Это случилось тридцать пять лет назад. Костя умирал с мыслью, что я отступилась от него и даже не сочла нужным САМА сказать об этом. КЕША. Отец, что с тобой? Тебе нехорошо? АРКАДИЙ АЛЕКСАНДРОВИЧ. Ничего, ничего. Немного выпил лишнего. Сейчас пройдет. (Справившись с собой.) Продолжай, Люба, я слушаю. ЛЮБОВЬ ВЛАДИМИРОВНА. А я думала, что ты сам хочешь что- то сказать. АРКАДИЙ АЛЕКСАНДРОВИЧ. Ну что ж, разрушай, жги, рви все, что мы строили тридцать пять лет —всю жизнь! Это все он! Как змея, вполз в наш дом, прикинулся овечкой, а сам отравил всех. Поставил все- таки свою точку. Это его домыслы! А где доказательства? Их нет и не может быть! Понимаешь, не может быть! ЛЮБОВЬ ВЛАДИМИРОВНА. Доказательства.... Мы не на суде, Аркаша. Ведь нам с тобой жить... АРКАДИЙ АЛЕКСАНДРОВИЧ. Жить, говоришь? Нам? Ты соби­ раешься жить? КЕША. Да объясните вы, наконец, что происходит? РИТА. Не спрашивай, Кеша. Лучше уйдем. КЕША. Уйти? Нет. Я чувствую, что не должен. Не имею права. ЛЮБОВЬ ВЛАДИМИРОВНА. Даже потом, много лет спустя, ког­ да я вдруг натыкалась на Костины и мои письма, мне становилось страшно... Но я гнала от себя эти мысли. А сейчас все опять всплыло. И вот сегодня... такой день —все связалось, когда я вспомнила тот ве­ чер, твои глаза... АРКАДИЙ АЛЕКСАНДРОВИЧ (в нем что-то ломается. Теперь в его голосе ощущается только бесконечная усталость — он больше не в силах бороться). Я отошел к окну, чтобы справиться с собой. Будто кто- то сжал мне горло. Но даже в ту минуту я не пожалел о том, что написал Косте это письмо. Да, Кеша, я написал то самое письмо Косте Смолину, после которого он возвращал матери нераспечатанными все ее письма. КЕША. О чем вы говорите? Какое письмо ты написал —объясни. АРКАДИИ АЛЕКСАНДРОВИЧ, (спокойно). Я написал Косте, что Люба, то есть твоя мать, просила меня сказать ему, что она полюбила другого и выходит за него замуж, и просит Костю простить ее и забыть, и вернуть все ее письма, даже те, которые еще могут прийти. КЁША (ошеломленно). Ты это сделал, отец? И мать не просила тебя об этом? Ты сам... АРКАДИИ АЛЕКСАНДРОВИЧ (это признание неожиданно снова придает ему сил). Да, сам! Когда-нибудь поймешь. А может, и нет. Мо­ жет, другому этого не понять. Я был уверен —только я могу дать 4 *