Сибирские огни, 1980, № 11

С ОБРАТНОЙ СТОРОНЫ ЛУНЫ 23 АРКАДИЙ АЛЕКСАНДРОВИЧ. Нет, нет, ничего. Иди, поспи еще. Сегодня ведь суббота. ЛЮБОВЬ ВЛАДИМИРОВНА (смотря в окно). Скоро весна... А снег все никак не сойдет. Пасмурно, сыро, туман. АРКАДИЙ АЛЕКСАНДРОВИЧ. Да, туман... (Помолчав.) Легкой жизни я просил у бога, легкой смерти надо бы просить... Не помнишь, чьи стихи? ЛЮБОВЬ ВЛАДИМИРОВНА. Нет, не помню... Да, да, сегодня суб­ бота. Всю неделю мечтала дорваться до дому— и не спешить. Хочешь, сварю кофе? АРКАДИЙ АЛЕКСАНДРОВИЧ. Не откажусь! ЛЮБОВЬ ВЛАДИМИРОВНА. Я сейчас. (Уходит.) Пауза. Часы бьют шесть. АРКАДИЙ АЛЕКСАНДРОВИЧ. Легкой жизни я просил у бога, легкой смерти надо бы просить... Входит Л ю б о в ь В л а д и м и р о в н а с подносом и кофе. ЛЮБОВЬ ВЛАДИМИРОВНА. Сварила, как ты любишь. Крепкий- крепкий. АРКАДИЙ АЛЕКСАНДРОВИЧ. Спасибо. Любаша. А мне, знаешь, любопытный сон приснился. ЛЮБОВЬ ВЛАДИМИРОВНА. Субботний сон. Если хороший — сбудется. АРКАДИЙ АЛЕКСАНДРОВИЧ (усмехнулся). Ну, если бы он сбылся, мы бы с тобой сейчас кофеек не попивали... Мне иногда кажет­ ся, вот-вот произойдет чудо... ЛЮБОВЬ ВЛАДИМИРОВНА. Чудо? АРКАДИЙ АЛЕКСАНДРОВИЧ. Представь себе: мы с тобой опять молодые, война, и все начинается сначала... ЛЮБОВЬ ВЛАДИМИРОВНА. Война... Господь с тобой! Нет, вто­ рой раз я бы не вынесла. АРКАДИЙ АЛЕКСАНДРОВИЧ. Понимаешь, все заново! А иногда у меня такое чувство, будто все уже повторилось на самом деле —и произошло так, как я хотел бы. Ну как —смешно? ЛЮБОВЬ ВЛАДИМИРОВНА. Смешно, да не очень. АРКАДИЙ АЛЕКСАНДРОВИЧ. Ты находишь? Ну что ж, тогда мо­ гу и рассказать. А впрочем... ЛЮБОВЬ ВЛАДИМИРОВНА. Нет, нет, расскажи. АРКАДИЙ АЛЕКСАНДРОВИЧ. Все было просто. Проще некуда. Я стою в окопе и жду сигнала, чтобы рвануться в атаку. Во мне все на­ пряглось, занемело, в груди разливается холод. И вдруг —ослепитель­ ное пламя бьет в глаза, что-то с болью рвется во мне, становится легко, горячо. И я уже бегу со всеми по полю, почти не касаясь земли, не бегу, а лечу, прыгаю в немецкий окоп и падаю, будто с большой высоты, но почему-то медленно, очень медленно, и понимаю, что сейчас меня убьют, но уже ничего не могу сделать, и когда касаюсь ногами дна окопа, авто­ матная очередь прошивает меня насквозь. Но мне уже не больно и не страшно, потому что я знаю, что убит. Глубокий покой охватывает меня. И я понимаю, что покой этот будет длиться бесконечно, потому что я умер... ЛЮБОВЬ ВЛАДИМИРОВНА. Ты так рассказал, будто это и на са­ мом деле было. АРКАДИЙ АЛЕКСАНДРОВИЧ. Может, и могло быть —и меня убили бы или ранили, тогда я посылал бы тебе из госпиталя такие белые треугольники из тетрадных листов со штемпелем полевой почты, как Костя.