Сибирские огни, 1980, № 11

20 ВИКТОР ЕРА1ЦЕНКО Скупые, жесткие черты Я понял. К счастью иль к несчастью, Но на всеобщей, на земле Есть мой, единственный участок —« Вот-вот проклюнется во мгле. ДЯДЬКА АНАНИЙ Памяти А. Т. Еращенко Как я взбегал, одичав от нелепого города. Не управляя дыханьем и сердцем своим, В гору крутую, к усталому дому негордому! Где ты, хозяин! Густое молчание, дым — Мимо крыльца — от листвы сентября уходящего. Инеем пыльным прибита в ступеньках трава. -Рубленный шашками, битый осколками дядька мой, Родственник только, не первая степень родства. у Где ты, хозяин! Чужими ногами истоптаны Лестницы дома. А ты — над заливом Петра, К старым друзьям — переживший случайно историю. Коротко крикнут твои эскадроны: «Ура!» В брошенном доме возня обывателя плоского, «Тряпки и рюмки добывшего с боем для нас». Ветхая мебель да бедность твоя стариковская Были порукой от этих завистливых фраз. Были защитой. Но миг для признанья сиротского —. Да и довольно. И мы возмужали не зря. Долог мой путь к высоте твоего полуострова, Там, над заливом, могилы, кресты, якоря. Там, над заливом, другие ветра и пророчества. Дядька Ананий — как будто другие века. Но, если что и оспорить друг в друге захочется. Все это мелочь — до первого звона клинка. КИТАЙСКИЙ ИНТЕЛЛИГЕНТ Солнце вверху, солнцеликий на троне, Спорить и умничать было б смешно. Вот я шагаю в общей колонне, А голова моя смотрит в окно. Это поймут даже малые дети. Этот закон в Поднебесной один: Ноги мои маршируют в Тибете, А голова просвещает Пекин. Спорить и умничать было б некстати, Спрятать бы голову в книжном шкафу!