Сибирские огни, 1980, № 11

И объясняю я кому-то Свою внезапную тоску: Тот, кто впервые шел к Амуру, Наверно, шел через Москву. Он шел, мечтая возвратиться. Да и увяз в местах глухих. Тому уж лет, пожалуй, триста Плюс тридцать собственных, моих. И вот с окраинной России Приехал, чтоб за столько лет Понять, почувствовать впервые: В Москве ты гость, тут дема нет. Мы где-то крепко разминулись Внутри истории одной. Язык ее стеклянных улиц. Конечно, русский, но другой — Плавнее, легче, осторожней. Уклончивей. А ты привык К иному языку — быть может, Рожденному в тот самый миг. Когда шагнул казак с Урала В простор пустой, необжитой. Без ведьм, без леших, без русалок, Без колоколен над рекой. Без усыпальниц в божьем храме. И не взамен ли родилась С морями, звездами, ветрами Та, без посредничества, связь. Что жжет и губит! Для посевов Нежней На нашем берегу Земля груба. Здесь пыль музеев Еще тонка. И сквозь пургу Диктует муза непогоды. Иные песни перекрыв, Доисторической природы Дочеловеческий мотив. Он — не для всех. Кто шел к Амуру, Казалось, шел не навсегда. Но так случилось. И кому-то Обидно жить в тех городах, Что он поставил. С мыслью скромной Обстраивают дикий брег: В приличной даче подмосковной Продлить свой пенсионный век. Бог в помощь им, а мне — не стоит, Мне — не туда. Сквозь облака Выходим к- звездам. Мир просторен, И даль подсвечена слегка С востока. Кажется, впервые Сегодня, с этой высоты Своей окраинной России