Сибирские огни, 1980, № 11

142 Л. БАЛАНДИН Жить в этом окружении честному чело­ веку невозможно. Гибель героини, таким образом, предопределена.. Но есть в таком решении и немало спор­ ного. Дело в том, что Островский не толь­ ко хорошо знал, понимал актеров, но и любил их, относился добродушно к их по­ рокам, никогда не ассоциировал с хозяева­ ми жизни, покупщиками, которых страстно ненавидел. Актеры во всех без исключения пьесах Островского— представители клана униженных, тех, кого следует понять и по­ жалеть. Все они заслуживают тоста Кручи- ниной «без различия степеней и талан­ тов». В спектакле Белова нет первого акта, где раскрывается предательство Мурова, нет монолога «Какое злодейство...», где опять- таки получает оценку поступок Мурова, наконец, выброшены слова об отце, кото­ рый «не стоит того, чтобы его искать». В итоге роль и место Мурова в конфликте как-то затушевывается, истинный виновник несчастий Кручининой и Незнамова остает­ ся как бы в стороне. Такое смещение ак­ центов необходимо режиссеру, чтобы уси­ лить роль и место в конфликте интриги Коринкиной, которая в конечном счете и является причиной гибели Кручининой. Усиление конфликта морального вполне закономерно, такая трактовка приблизила пьесу к нашим дням. Но ослабление кон­ фликта социального все же несколько обеднило интересный спектакль. Переосмыслен конфликт, и опять-таки в сторону выявления конфликта морального, в другом спектакле Белова по комедии Островского — «Свои люди — сочтемся». . Купец Большов, по характеристике Добро­ любова,— «грубое животное, в котором смолоду заглушены все симпатичные сто­ роны натуры и не развиты никакие нрав­ ственные понятия», в исполнении В. Орло­ ва превратился в респектабельного барина, причем довольно добродушного, который только любит иногда «почудить». Такой трактовкой театр притушил тему домо­ строевщины, Домашние никак не напоми­ нают запуганных, придавленных людей, разговаривать привыкли в голос, громко, смело. Даже жена Аграфена Кондратьевна (В. Эйрих) получилась довольно властной, знающей себе цену. Уж она не «бухнется в ноги» Большову с жалобой на непочте­ ние дочери, как явствует из текста коме­ дии. Но если из пьесы ушла тема деспотизма, самодурства, то в чем же ее конфликт? Ре­ жиссер настаивает — все дело в больной совести, и Перед нами разворачивается драма доверия и коварства, конфликт меж­ ду Большовым и Подхалгозиным, Замыслив обкрутить вокруг пальца своего «благоде­ теля», Падхалюзин -—В. Чумичев на какую- то долю минуты задумывается: «Говорят, надо совесть Знать!» Но тут же Отмахи­ вается от опасной жалостливой мысли: «...коли он сам других обманывает, так какая же тут совесть!» Всей предыдущей жизнью был подготов­ лен Подхалюзин к предательству и за грех не почитал обман. А зрители всем ходом спектакля, начиная с крикливой рекламы и скорбного лика Христа в луче прожек­ тора, уже готовы увидеть предательство во имя корысти, способность КО ГО И ЧТО угодно купить, продать, заложить. Даже колорит сценических одежд в спектакле, оформленном А. Морозовым, выдержан в золотисто-коричнево-оранжевых тонах. Ловко, расчетливо расставляет силки Подхалюзин. Привыкший с детства «к стар­ шим почтительность выказывать», он уме­ ет лгать, притворяться искренним. Пылкое чувство разыгрывает он перед Большо­ вым— не подкопаешься! Умело ведет де­ ловые переговоры со свахой, знает, что ей надо соболью шубу пообещать — и обе­ щает. В сцене сватовства к Липочке Под­ халюзин — Чумичев даже и не пытается ухаживать, ведет откровенную торговую сделку и не ошибается, именно так он за­ воевывает невесту безошибочно. В начале следующего акта мы застаем Подхалюзина и Липочку умиротворенными в долгой-дол- гой сладостной паузе. Разодетые по по­ следней моде, они упиваются блаженством. Нет ни капли духовности в их отноше­ ниях— и в этом ужас власти «бессердеч­ ного чистогана». Сцена с Большовым, на время выпущен­ ным из долговой «ямы», сыграна драма­ тично. Совершенно логично, слегка досат дуя на то, что его не понимают, Подхалю- зин объясняет, Что выкупить Большова он не может, что деньги ему сейчас самому очень нужны. Не менее шокирована бес­ тактной просьбой отдать «собственные» деньги и Липочка. В ответ на угрозы ма­ тери она премило отмахивается ручкой: «Проклинайте, пожалуй!» Это страшная сцена. Страшна она неумолимой логикой черствости. Преступления, совершаемые в мире денежного мешка,— неизбежный результат тех обстоятельств, в которых проходит жизнь подхалюзиных-болыио- вых. Ослабление темы самодурства не нанес­ ло существенного урона спектаклю, пото­ му что предложенная режиссером тема больной совести, угнетающей власти де­ нежного чистогана — достойная тема, зало­ женная в самом материале Пьесы, а не На­ вязанная автору. Размышляя о задачах театра для детей, Белов писал: «Детство не безмятежная пора, как ду­ мают еще многие. Это очень трудный и ответственный этап в жизни человека, на­ пряженный, наполненный радостями и пе­ чалями, сложными и глубокими пережива­ ниями. Вступление в жизнь — это всегда порыв к творчеству, любви, подвигу. Моло­ дой человек стоит лицом к лицу с еще неразгаданным своеобразием объективных законов общества. Это одна сторона во­ проса. Другая заключается в сложных по­ исках своего «я», своей индивидуальности, своего места в мире, Наша задача, общая наша задана — воспитывать, а это значит, как говорил Белинский, предрешать судьбу человека». О духовном родстве наших современни­ ков, людей рваных поколений, об общно