Сибирские огни, 1980, № 10

88 ИЛЬЯ ЛАВРОВ душе что-то проснулось совсем не мое. Мне померещился смутный, не­ внятный отголосок таинственной жизни, которой я будто бы жил когда- то. Но только в ином образе. Словно бы уже давным-давно я жил там, за желтыми облаками, а потом исчез и ожил уже в другое время, в ином месте, и снова умер, и вот опять появился таким, каким сознаю себя сейчас. А о прошлых своих жизнях я совершенно забыл и только в эту ми­ нуту, перед лицом желтой облачной державы, вдруг услышал как бы зов из своего дальнего прошлого и почувствовал родственную связь с этими облаками. Мое слабое суденышко ровно бы плыло к ним. Тревожно и тоскливо стало на душе. Ведь никогда мне не достичь на нем тех облаков, в мире которых я, возможно, несколько раз рождался и сотни лет назад был счастлив. , Подслушанные разговоры Едва светает. На теплоходе еще все спят. Я вышел на палубу и при­ таился на корме за подвешенной шлюпкой. На ее бортах сушились тель­ няшки. Ярко-красные поручни после дождя усыпаны прозрачными каплями, похожими на красные ягоды. Славно! Поручни, усыпанные диковинными ягодами! Ночевали мы в извилистой протоке, причалив к острову. Он зарос черемухой и смородиной. Тишина. Только кукушка плачет, призывает кого-то. Да еще слышу нежное карканье. Должно быть, ворона что-то говорит птенцам. Текущая вода и журчит, и булькает, и хлюпает,—это вольная Обь разговаривает и разговаривает с берегами, с упавшими деревьями, с плывущими бревнами и корягами, с бортами и днищем теплохода. И го­ лос ее чист и прозрачен. И это мягкое булканье совершенно осмысленно, и ответный шелест острова тоже. Мне мерещится, что и река, и черемуховый остров ведут вековечную беседу о чем-то. Она задумчива и дружески спокойна, эта беседа, и я почти понимаю ее. Я вижу высоченный материковый берег —яр —это отвесная и длин^ ная желтая стена из песка и глины. На краю яра густой бор —множест­ во кованно-четких, красных стволов, увязших в темно-зеленой хвойной туче. В одном месте, на фоне этого яра, вьется, сыплется на воду мно­ жество чаек. Почему? Может быть, там проходит косяк рыбешек? И это из-за них чайки кричат друг на друга, ссорятся? Стрижи продырявили грозный яр, превратив его в гигантские соты. Дыры-норки так и выстреливают стрижей. Молниеносных птиц так мно­ го, что яр будто дымится. Речное приволье, острова, движение к океану огромной мутной во­ ды, лес, кучевые облака над ним, свежий ветер, всплески рыб —все это связано воедино, все это сливается в особый стройный мир, и только человек здесь... Вот-вот —моторка жужжит, моторка с людьми. Они остервенело куда-то мчатся, рвутся, как браконьеры. И сразу же природа перестает быть осмысленной, и Обь, и острова уже не разговаривают, а просто журчит вода, и просто шуршат и ерошатся вороха листьев, в которых роются прозрачные руки ветра.