Сибирские огни, 1980, № 10

ДЕТИ МОИ, ДЕТИ... 70 волос на голове не останется. И учатся даром. Нет, власть у нас хоро- шая, время хорошее, люди хорошие, жизнь хорошая. , Детки мои милые... Картошку выкопали, сено поставили. Которое в Копнах было, привезли. Не хотелось бы, чтобы они так много работали. Не представляю, как сами покос нашли, косы отбивали, лошадь просили. Хвалились: два стога поставили. Не видела, какие стога, как свершили. Если плохо —закурятся, сгниют,'Нет, нет, не должно так быть. Дети мои к работе охочие. Если что делают, не придерешься. Зимовать у нас будут две коровы да две телушки. Еще пять овечек у нас да четыре ко­ зы. Вот и болит сердце —хватит ли сена? А скот держать надо. Без не­ го. как обойтись? Как ни старалась, как ни выгадывала, все же залезла в большие долги. Сто сорок пять рублей! Раньше такие деньги за долг бы не посчи­ тала, а сейчас... У большой семьи и расходов больше: это надо, то, этого не хватает, того. По одному хдебу судить —четыре-пять булок на день идет. На мальчишек вроде траты поменьше —лишь бы штаны да рубаха справные. Один поносит, второй, а то и третьему достанется... Эх, так-то бы! Быстро изнашивают, чертенята. Смотришь, коленки разорваны — «перелазил через прясло», «зацепился за сучок». У ботинок, почти но­ веньких, подошва оторвалась —«ка-ак пнул мяч!» В лужи, в грязь их будто магнитом затягивает. Ругаешь: «Рядом сухо, почему не пройти?» Без толку! Спрашиваю; «Где твоя фуфайка, Арчин?»—«Здесь где-то». Весь дом, весь двор обшариваем. Нету фуфайки, Как же ей быть, если на стадионе позабыл! И отец из-за них каждый день что-нибудь да ис­ кал. «Только что на столе нож мой лежал. Где он?» —«С ним Эрчмен хо­ дил возле поленницы».—«Где нож, Эрчмен?» —«Здесь». Выйдут вместе во двор. «Вот тут играл». Нет там никакого ножа! Через год, однако, на­ шли, весь заржавленный. Совсем в другом месте. И радиоприемник раз­ бирали—маленьких человечиков внутри искали. До телевизора добира­ лись.., А девочки? И то, и другое им надо. Малы еще они у меня. Средняя как-то губы надула: «Надоело обноски сестры носить».—«Нет-нет,— говорю,—дитя мое. Мы это платье для тебя покупали, но тебе оно боль­ шое было, дали пока старшей поносить. А сейчас ты как раз выросла для своего платья, Носи, милая...» Этой, младшенькой, еще ничего ново­ го не покупали. Даже пеленок. В долг все же залезли. Адучи форму школьную купила. У двух де­ вочек локти и коленки из пальтишек повысунулись, В быткомбинате че­ тыре пары валенок заказала. Перед зимой обычно расходов больше: ка­ пусты да лука запасти, на газеты-журналы подписаться, за трактор заплатить —дрова подвезти. А рукавицы, а носки?.. Скажешь, мелочь- Посчитай, сколько их на всю ораву? Э-э, шапку-ушанку Эрчмену купи­ ла. Головастые у меня парни, наравне с мужиками носят.,. Спасибо, лю­ ди добрые видят, как мы живем, не разуверяются в нас, в долг дают. А мы... Бычок-торбок у нас был. Думала, продам осенью, выручу рублей четыреста, рассчитаюсь да еще недохватки кой-какие залатаю. Недаром говорят: «В руках у сироты и обглоданная кость кажется мясом». Так и у нас. Пропал наш торбок. То ли погонщики увели —мимо нас много скота на мясокомбинат гонят,—то ли где в трясину засосало. Лучше бы подох, все бы страховку получили. А*так за зря пропал. Телочки оста­ лись, да. Продать? А что зимой кушать будем? Я когда еще на работу выйду, когда еще заработаю? Эх, дети мои, дети... С ними —беда, с ними —радость. Легко ли — девять месяцев носить их в себе? Ходить перед людьми с безобразным лицом и большим брюхом. Вот я тебе про операцию говорила. Что она, операция, против родов! И после еще больше года играешь с живой кук-