Сибирские огни, 1980, № 10

ИНТЕРЕСНОЕ КИНО 25 Петр устраивает пышный праздник с участием ансамбля рынд, вокаль­ ного квартета боярышень «Пищали», оркестра легкой роговой музыки под руководством и управлением боярина Юрия Силантьевича Буйносо­ ва-Айрес, акробатической группы Преображенского полка и иностран­ ных артистов из Немецкой слободы. Декорации петровской Москвы будут, естественно, построены на бе­ регу Женевского озера, одного из красивейших уголков Западной Евро­ пы. Уверен, что и я, и мои коллеги по фильму мужественно перенесем работу в тяжелых и непривычных условиях. Впрочем, пару сцен мы сни­ мем, возможно, и в Москве...». Павильон был как павильон. Серый, огромный, неуютный. На самой середине сиротливо стояла маленькая декорация «Узилища Таракано­ вой», угрожающе окруженная батареей неуклюжих осветительных при­ боров, между которыми оживленно сновали и мелко суетились члены съемочной группы. Подготовка к съемке была в разгаре —вторые опе­ раторы ставили свет «на болвана», а исполнительница роли Таракано­ вой Вера Говядина, отходя от раздражения после прерванной репе­ тиции сцены «дождливое окно» (кадр № 607) в фильме «Порог сердца» и наскоро перегримированная в опальную княжну, безучастно сидела в сторонке на обшарпанном царском троне. Когда наш герой со своей свитой появился в павильоне, суетня на съемочной площадке стала еще более интенсивной: каждый хотел пока­ зать свою незаменимость, хотя полезный труд любого из многочислен­ ных членов группы равнялся примерно трем с половиной минутам за всю смену. Братья Брюньоны деловым шагом вошли в светлое пятно декорации и, заменив своих ассистентов, сразу начали проявлять высокое профес­ сиональное мастерство. — Давайте Говядину!—закричал Коля Брюньон,—Перекур кон­ чился, начинается, тйскать, искусство! По местам! Вера Говядина в темно-малиновом бархатном макси-платье с фут­ больной шнуровкой на нарочито смятой белой рубахе, эффектно спу­ щенной с правого плеча, неторопливо заняла свое место у тюремной стены и трагически распластала по ней руки со склеротически вздутыми- венами. — Сангвйнюк, давай четвертый и двадцать седьмой! — заорал Федя Брюньон, и пучки дополнительного света превратили и так нека­ зистое лицо актрисы в плоский белый блин.—Вот сейчас хорошо, по- моему,—удовлетворительно пробормотал Федя.—Ну-ка, Ванадий, взгляни! Питухов первый раз в жизни взглянул в священное око одного из старомодных «Дебри», прижавшись глазом к полустертому резиновому наглазнику. Через сетку собственных ресниц он увидел расплывающее­ ся малиновое пятно и белый блин с расходящимся вокруг радужным ореолом. — Ну как? —самодовольно спросил Федя,—Ничего себе кадришка, прямо на обложку «Экрана жизни»! Питухов неопределенно пожал плечами и улыбнулся, но тут в дело вступил доселе выжидающе молчавший Коля. — А по-моему, полная мура! —и тут же заорал: —Сангвйнюк, да­ вай полный контровой! Блин исчез, и на его месте возникла точная копия головы химеры с собора «Нотр-Дам», четвертая справа, если считать от Префектуры. — Вот это да!—удовлетворенно вздохнул Коля.—Ну, ребята, кто был, таскать, прав? Алексей так же неопределенно пожал плечами, а Федя, честно при-