Сибирские огни, 1980, № 10

180 Э. Ш И К лиц, наконец, портреты психологические по своим формальным признакам и сегодня мало отличаются от того, как это делали классики. Больше того, многие из этих и другие компоненты художественного твор­ чества были выделены еще Аристотелем более чем две тысячи лет тому назад. Ста­ ло быть, и классиков XIX века можно бы упрекнуть в назойливом повторении одних и тех же приемов. Но ведь дело совсем не в приемах, а в том, какая социальная действительность от­ ражается в произведении, какие характеры и типы исследуются писателем, насколько ему удается через конфликты и характеры раскрывать ведущие тенденции обществен­ ного развития. Обратимся к книге И. Осмоловской «Путь к писателю», где исследуется стилевое бо­ гатство современной советской прозы. В этой книге, изданной в Магадане в 1978 го­ ду, на мой взгляд, сделан точный акцент — новаторство нашей ли+ературы прежде все­ го в ее содержании: «Объектом типизации в современной советской литературе,— пишет исследовательница,— все больше становятся обстоятельства, ситуации, активно изменя­ ющие мир -человека, гальванизирующие его социальную активность, заставляющие его глубоко задумываться над смыс­ лом собственного существования. Это — обстоятельства жизни прежде всего социа­ листического коллектива, коллективистский дух социальной организации нашего об­ щества». Право же, такой взгляд дает возможность не только шире взглянуть на современный литературный процесс, не только точнее оценить его сильные и слабые стороны, но и почувствовать всю неиссякаемость и неисчерпаемость классического наследия. Такой взгляд ориентирует на освоение классических традиций как вширь, так и вглубь. Не проистекают ли порою наши сетова­ ния по поводу повторения классиков сегод­ няшними писателями оттого, что мы слиш­ ком однолинейно и обедненно представля­ ем себе эти традиции? «Было время,— пи­ сал В. Гусев — когда некоторые из нас не­ много забыли, что русская классика изобра­ зительно чрезвычайно разнообразна. Кри­ тика в основном пропагандировала три— четыре классических стиля, да и то взятых лишь с некоторых их сторон — не в объеме, не в истинной жизни их... Новое и м о гу­ чее приобщение к большой русской класси­ ке... породило и новую потребность в ос­ мыслении ее чисто художественного опыта, обострило внимание к живой и реальной диалектике классических стилей» *, И здесь самое время обратиться к произ­ ведениям некоторых наших современников, в творчестве которых этот живой и реаль­ ный интерес к многогранному классическо­ му наследию находит отнюдь не внешнее, а глубинное, внутреннее выражение. Вряд ли при таком разговоре приемлема простая цитатная сопоставительная мето­ да — вот пейзаж Тургенева, а вот пейзаж1 1 «Новый мир». 1979, № 10, с. 256. (имярек) современного писателя. Подобные сопоставления сами по себе ориентируют на выявление чисто внешних совпадений или отличий, они не Способны выявить суть проблемы «классика — современность», движение ее и развитие. Совсем недавно заявил о себе в литера­ туре Валерий М урзаков своей повестью «Семья», книгой «Ищи в себе», наконец, по­ вестью «Мы уж е ходим, мама». Об этой последней и хотелось бы подробнее пого­ ворить, ибо она, продолжая наметившиеся еще в первом произведении творческие особенности автора, укрепляя и развивая их, определенным образом намекает на какие- то новые пристрастия и поиски молодого писателя. Своеобразное преломление в ней получают и традиции русской классики. Прежде всего, и в этом произведении В. /Лурзаковэ хорошо ощущается главный нерв современной нашей социалистической действительности — постоянное возрастание ценности человеческой личности, что опре­ делено во многом гуманистическими тра­ дициями русской классики. Видится разви­ тие определенных заветов классики и в сю ­ жетной организации жизненного материала повести «Мы уже ходим, мама». Автор меньше всего озабочен сюжетными хитросплетениями, он не гонится за внеш­ ней событийностью. Главное здесь — ста­ новление человека, обретение им подлин­ ных нравственных принципов жизни. А ведь русская классика всегда определялась как «вместилище великого социально-духовного поиска». Строится повесть В. М урзакова «Мы уже ходим, мама» как повесть в повести. Отдель­ ные части книги настолько самостоятель­ ны, что могли бы восприниматься не как часть, а как законченный рассказ или новел­ ла. В самом деле, рассказ о шофере Сер­ гее Локтеве, его судьба м ог бы составит» отдельное произведение, как и повествова­ ние о жизни Старика. Объединены м еж ду собой эти две части повести не только тем, что действие про­ текает где-то на якутском Севере, а внутренним пафосом, который м ож но опре­ делить как формирование человека, обре­ тение им высоких принципов коммунисти­ ческой морали. Совсем не случайно при второй встрече со Стариком Локтев нашел в нем гораздо больше привлекательных качеств: и морщ и­ ны Старика кажутся теперь совсем не страшными, и весь облик его как будто бы одухотворился какой-то значительной ра­ достью. Если бы, Старик столь ж е внимательно всмотрелся в шофера Локтева, то и он, без сомнения, отметил ' бы в своем попутчике многие серьезные изменения. Во всяком случае читатель резонно относит непосред­ ственное и трогательное восклицание «Мы уже ходим, мама» не только к маленькому Никитке. Нравственное становление Локтева рас­ крывается писателем убедительно, без из­ лишнего нажима и прямолинейности. На страницы повести Локтев вступает как зна­ ющий себе цену шофер, гордый, даже чуть