Сибирские огни, 1980, № 10

МЕЛОДИЯ СЕРДЦА 175 лет). Она и в малом не кривит душой — ей не в чем упрекнуть себя. «И капусту кто-то должен солить»,— веско парирует она на­ смеш ку Георгия насчет ее трудовой все­ ядности. Ни ноты раздражения или обиды, но и ни шагу к отступлению. Чувство до­ стоинства, которое ничем нельзя поко­ лебать. Лишь однажды прорвется горечь — в песне о фокуснике. «Ах ты, фокусник, фо­ кусник-чудак!.. Сделай чудное чудо, сде­ лай так, ну сделай так, чтобы поняли ме­ ня...» — низким голосом заклинает Надеж­ да. Значит, все-таки больно, все-таки обидно быть непонятой близкими людьми? Но — удар по струнам, и уже другая песня осча­ стливила застолье. Блестят глаза, блестят зубы : «А он говорит, что прошла наша м о­ лодость. Ни черта она не прошла!» Вот когда ее наконец отпустило, стало свобод­ ней дышать. Голос звонкий, озорной. Ну ка к не восхититься ее «электрончиком», угаданным другом семьи Иваном Василье­ вичем, ее и только ее, потому что нет его в других Миловановых, а надо бы! Поря­ дочные люди, неглупые, интеллигентные, вероятно, прекрасные работники, но не умеют быть счастливыми. Не умеют сами и мешают другим . Убеждены в своей не­ погрешимости, в своем праве учить. Как будто есть рецепт на все случаи жизни, и они, Миловановы, знают его. Вера Панова написала пьесу в общем-то не о странностях любви, а о мужестве лю­ бящего сердца, о способности человека быть счастливым вопреки утилитарным представлениям о счастье. Новосибирцы пошли за автором. А. П окидченко сыграла и мужество, и стойкость, и внутреннюю озаренность. Ее героиня пронесла через весь спектакль неистребимую женствен­ ность, как залог вечной молодости души. (Тему, которая опять-таки была продолже­ на потом в «Старомодной комедии».) К о г­ да в финале спектакля появляется, нако­ нец, Виктор — большой, нескладный, с бла­ женной улыбкой на небритом лице — взрослый ребенок, на которого Надежда взирает с гордостью и восторгом, зрители видят двух по-настоящему счастливых лю ­ дей, чудом нашедшие д р уг друга «поло­ винки». Честно сказав о драме Олюни, вынужден­ ной жить не так, как хочется, авторы спек­ такля, и прежде всего исполнительница главной роли, все же отдают свои симпа­ тии Надежде. Ее безоглядную любовь и жадный интерес к миру они понимают как подвиг бескорыстия, как гармонию лично­ сти, как победу над «прозой жизни». Путем к гармонии м ож но было бы на­ звать всегдашний поиск А. Покидченко ду­ ховного начала в человеке. Неважно, в ка­ кие жизненные обстоятельства он поставлен, каков род его занятий — в любом случае актрису интересует работа души, движение ее навстречу добру, идеалу, истине. Идет ли речь о борьбе секретаря рай­ кома партии Марии Одинцовой за сохра­ нение запасов мрамора в родном ее Из- лучинске («Мария» А. Салынского) или о бессонных ночах председательницы горсо­ вета Марьи Сергеевны, пекущейся о том, чтобы вытащить из послевоенного лихо­ летья разрушенный немцами го р о д о к («Зо­ лотая карета» Л. Леонова),— конечной це­ лью их действий является счастье людей. Но для исполнительницы важны еще внут­ ренние мотивы, которыми руководствую т­ ся ее героини. Созданные актрисой харак­ теры интересны не тем, что на поверхно­ сти, а тем, что скрыто в глубине. Правда Марии — Покидченко в интелли­ гентной мягкости, доброжелательности, в стремлении доказать, а не приказать, убе­ дить, а не заставить. Улыбчивость ее обли­ ка не совпадает с клише «боевого парт.- работника», зато многое объясняет в не­ формальных контактах, которыми связана секретарь райкома со множеством других, непохожих д руг на друга людей. Внимание к н и м — не служебная функция, а потреб­ ность ее натуры. А подобные тонкости всегда улавливаются, здесь не обманешь, не слукавишь. В характере Марьи Сергеевны Покидчен­ ко выделяет совестливость как главную черту. Внешне сдержанная, невидная, Марья Сергеевна чувствует себя ответст­ венной за каждую слезу, пролитую ее зем­ ляками. Человек отнюдь не безгрешный (ведь прав был слепой солдат Тимоша Не- пряхин, когда угадал в ее роскош ном по­ д а р к е— новеньком аккордеоне что-то вро­ де «отступного» за дочь М эрьку), эта ж ен­ щина превыше всего ценит в людях чувст­ во долга. И сама живет по тому же суро­ вому закону. Если иметь в виду, что общественное лицо, гражданские позиции актера так или иначе проецируются на его сценические создания, то роли, подобные Марии Один­ цовой и Марьи Сергеевны, наверняка нашли опору в личном опыте Анны Яковлев­ ны. А опыт этот включает в себя и партий­ ную, и депутатскую, и проф сою зную рабо­ ту, и постоянные общения с рабочими и сельскими коллективами, участие в спек­ таклях народных театров. В последние го ­ ды она еще преподает в Новосибирском театральном училище, готовит молодую смену. Ш ирокие связи питают творчество актрисы, обогащают ее знание жизни и человека. Смеяться, право, не грешно ...Прозвучит бодренькая мелодия, не­ спокойные линии о гром ного сердца на заднике сцены сменятся вполне круглыми учрежденческими часами, показывающими начало рабочего дня, а по авансцене — ко­ ридору некоего статистического управле­ н и я— проследует руководитель Людмила Прокофьевна Калугина, в просторечии «на­ ша мымра». Облаченная в мешковатый темно-серый костюм при галстуке, высоко вздернув худенькие плечи, она энергично и стремительно (словно гвозди вбивает, как выражается секретарша Верочка) преодо­ леет коридорные метры... ' В первые минуты даже те из зрителей, кто многие годы видел на сцене Анну