Сибирские огни, 1980, № 10

172 М. РУБИНА ны, Анна Яковлевна вновь встретится с дра­ матургией Арбузова в спектакЛе «Старо­ модная комедия». Маститый писатель, так много сказавший о молодости разных по­ колений, написал вдруг несколько пьес о старости. И среди них — эту, с таким груст­ но-ироничным названием. Наверное, надо было прожить большую жизнь, чтобы об­ рести мудрую улыбку, адресованную са­ мому себе и приправленную печалью по ушедшим годам и ушедшим вместе с ними радостям сердца. Во время гастролей «Красного факела» в Прибалтике, где отдыхал драматург (и где происходит действие пьесы), он посмотрел спектакль, а в день юбилея Анны Яковлев­ ны прислал ей такую телеграмму: «Всегда помню. Вечно благодарен. Арбузов». А ведь он видел, как играли в его драматическом дуэте большие актеры — у нас в стране и за рубежом... Спектакль С. Иоаниди, как это и за­ думано автором, решен в форме расска­ за о событиях. Белая одежда сцены, ли­ шенная примет места действия, полностью передоверяет этот рассказ актерам. Парт­ нер А. Покидченко сам переставляет не­ многочисленную мебель и ведет счет дням, которые провели вместе персонажи спек­ такля— главный врач санатория на Риж­ ском взморье Родион Николаевич и отды­ хающая там кассирша московского цирка Лидия Васильевна. Неторопливые ритмы, «странный» склад арбузовских диалогов, таящий в себе усмешку, и двое пожилых людей, которые ведут эти иногда смешные, иногда печальные беседы... Все в Лидии Васильевне Жербер, каза­ лось бы, противится индивидуальности ис­ полнительницы. Роль «возрастная» (а она, с годами перестав играть «молодых геро­ инь», все же никогда не играла женщин старше себя). Роль содержит гремучую смесь эксцентрики и лирики, наива и муд­ рости, слабости и воли... Здесь не выде­ лишь главную черту — все главное, все вместе и создает неповторимость личности. Сыграть такое могут, скажем, А. Фрейнд­ лих или Л. Сухаревская. Неоднородность, «перламутровость» — органическое свойст­ во их актерского материала. Но Покидчен­ ко? В ее работах всегда присутствуют оп­ ределенность характера, логические пере­ ходы от одной данности к другой. И тем не менее она сыграла, вопреки то­ му, что мы о ней знаем. М ожет быть, ее Лидия Васильевна не совсем такая, какой виделась автору. Но ведь принятая им же— самым придирчивым судьей! Она появляется перед Родионом Нико­ лаевичем нарядно одетая, привлекательная и крайне независимая. Женщина без воз­ раста (или выше возраста?). Само благопо­ лучие и довольство жизнью . Каскад упре­ ков, которые она с самым невинным видом обрушивает на бедную голову главного врача, хоть кого поставит в тупик. Нет, она вовсе не обороняете^ от его претензий, она излагает свое жизненное кредо. Выле­ зать по ночам в сад через окно, любовать­ ся восходом солнца и петь в неурочный час— все это входит в ее понятие нормы человеческого поведения. И отнюдь не собственные действия, а санаторный режим представляется ей лишенным здравого смысла. Право, она ничуть не лукавит, она в самом деле так думает. Хотя, кто знает?.. Эту Лидию Васильевну не назовешь чу­ дачкой и тем более — молодящейся осо­ бой. Она и впрямь молода, потому что всегда держала и держит себя в струне, и слова у нее не расходятся с делом. Что же до чудачеств, то ведь и педантизм главного врача можно заклеймить тем же словом и с не меньшими основаниями. Все дело в позиции. Лидия Васильевна — Покидченко по на­ туре оптимист и человек коллектива. Она борется с одиночеством и не предается ему. Вся ее жизнь — сплошная борьба с обстоятельствами, которым она не позво­ ляет брать верх над собой. На этом стерж­ не строится характер. В «неопределенно­ сти» актриса все-таки находит определен­ ность. В рассказе ее Лидии Васильевны о цирке больше романтики, чем драмы, вос­ торга перед искусством, чем печали по своей неудавшейся карьере артистки и жены. И потому песня на качелях, у другой исполнительницы кажущаяся чужеродным спектаклю вставным номером, для А. По­ ки д ч е н ко— ударный эпизод. Когда, высве­ ченная прожектором , как будто возвратив­ шаяся в тот прекрасный мир, она взлетает ввысь, слезы навертываются на глаза — так горько за нескладную жизнь талантливого человека. Вот что объясняет «странности» героини Покидченко, ее непохожесть на других лю­ дей: она — актриса, в ней живет нетленный дух искусства, неподвластный времени и ударам судьбы. Все потеряв — сына на вой­ не, предавшего ее мужа, сцену,— она со­ хранила душу артистки. А это значит — со­ хранила влюбленность в жизнь и в людей, высокое умение понимать и прощать. То, без чего нет и не может быть худож ­ ника. Эта работа актрисы возвращает память к «Варшавской мелодии» Л. Зорина, пьесе конца 60-х годов, где традиционная ,для русского театра тема художника персони­ фицировалась в образе польской певицы Гелены. Роль имела великолепных испол­ нительниц: в Ленинграде — А. Фрейндлих, в М оскве — Ю . Борисову, в Киеве — А. Ро­ говцеву. В «Красном факеле» Гелену игра­ ла А. Покидченко. Как и в «Старомодной комедии», в пьесе Зорина всего два персонажа, это тоже ду­ эт. Но участники его проживали на сцене не тридцать три дня, а долгие двадцать лет, за которые студентка М осковской ко н ­ серватории Гелена становится известной в Варшаве эстрадной певицей, а ее д р уг и тоже студент москвич Виктор — доктором наук. История их взаимоотношений, в от­ личие все от той ж е «Старомодной коме­ дии», оборачивалась историей победы об­ стоятельств над любовью, над, казалось бы, нерасторжимой связью двух людей, на­ шедших друг друга в послевоенном мире.